— На багажном дворе кто-то ударил собаку… — напомнил Антон. Разговора не было?

Костя подумал.

— Разговора не было. Но Полетика действительно наблюдал за собакой. На платформе. Великолепный черный дог…

«Теперь Дарби-Воланд…» Обстоятельства все больше запутывались, Денисов спросил, хотя ответ был известен наперед:

— Мужчин с собакой было двое? Один в сером костюме, волосы вьющиеся. Лет тридцати пяти…

— …С сумкой. Второй чернявый.

«Судебский и, по всей вероятности, Карунас, — подумал Денисов. — Все правильно…»

— Мужчину в сером я видела и без сумки, — сказала Лариса. — Когда поезд отправлялся…

Денисов спросил:

— Вы обратили на него внимание?

— Он ведь тоже вначале стоял около нас, — она смутилась. — К нам многие подходили: свадебное платье, фата…

Костя засмеялся:

— «По улицам слона водили…»

— Полетика и этот человек могли видеть друг друга?

— Вполне.

— А потом, при отправлении…

— Этот мужчина, в сером, показал кому-то… — Лариса вытянула два пальца — указательный и средний. — Я обратила внимание.

Антон тотчас поднял руку.

— «V»? Первая буква латинского слова «Виктория». «Победа»!

Лариса и Костя переглянулись.

— Полетика интересовался вашей поклажей? — уточнял Денисов. — Ее действительно мало?

Костя покачал головой:

— Меньше во всяком случае, чем у официанта, который разносит кефир…

Они засмеялись.

— …Чемодан, коробка. Мы все продумали. Я могу унести один. У Ларисы фотоаппарат, дорожная сумка.

Молодые были практичны.

— А у Полетики?

— Небольшой баул. Он поставил с нашими вещами.

Денисов полюбопытствовал:

— Что вез официант?

— Чемодан, два вещмешка. Мы видели, как он расплатился с носильщиком.

— Браво, Феликс! — воскликнул Антон.

Как и прошлой ночью, состав двигался прямым как стрела руслом высохшей реки. Окна были черны, только в верхушках стекол мелькала еле заметная полоска: тень вагона бежала рядом.

— Мне кажется, Полетика входил в доверие, — заговорил Антон, едва за молодыми закрылась дверь. — Цветы, поклажа…

— Не знаю, — сказал Денисов. — Да и с вещами тоже неясно.

«В хитросплетении обстоятельств, поступков… — думал Денисов. — В толпе отъезжавших потерпевший выбрал двоих. Что их отличало, кроме свадебного платья невесты? Смущение, беспокойство. У Кости — глубоко спрятанное, у Ларисы — на виду… — Денисов встал, разминая ноги. — Двое молодых на вокзале, без друзей и родителей…»

Впервые с начала расследования Денисову с очевидностью открылось, что Полетика-Голей не только жертва.

И еще, но об этом он думал и раньше: «У подлецов удивительный нюх на сирот!»

Антон снова заговорил:

— «Виктория», неизвестный спутник Судебского и Дарби…

Денисов не слышал его.

«И Полетика-Голей, и Карунас, — иначе Денисов не называл с этой минуты неизвестного, подходившего к Судебскому и его собаке, — оба оказались неравнодушны к четвероногому, оказавшемуся в ту ночь на вокзале.