— Вам выручка не нужна, что ли?

В спор вступили свежие силы. Голос был знаком.

Денисов посмотрел на Сабодаша: на перроне в Умете этот человек учил Антона пить «Марсалу» из неоткупоренной бутылки.

«Во дает, магаданец!» — сказала о нем Пятых, а двое его друзей пожилой, со шрамом, и второй, в тельняшке с металлической пластинкой на руке, — наблюдали за ним из тамбура.

Сабодаш допивал чай.

За окном было темно. Поднимаясь, Шпак приблизил лицо к окну, глубоко заглянул вверх.

— Звезды! Будет хорошая погода…

7

Золотая степь появилась неожиданно — цепочкой набежавших огней. В темноте замелькали склады или пакгаузы, плоские крыши белели, будто от снега.

Поезд встречали.

— Капитан Сабодаш? — встречавших было двое, они легко поднялись в вагон.

— Темень какая… — Антон подал свернутый вчетверо лист — телеграмма в Москву.

— Поздравлять рано? — один из встречавших посветил фонариком.

— Какие поздравления!

— У нас почта. Может, удача?

Денисов вскрыл пакет.

— Посветите, пожалуйста.

Блеклые буковки разбежались по серому листу бумаги.

«…Судебский Иван Васильевич 1938 житель Ступино Московской области истопник жилищно-эксплуатационной конторы женат работает техником-смотрителем перенес травму грудной клетки характеризуется малообщительным взаимоотношениях окружающими стремится лидерству…»

Они так стремились чем-нибудь помочь, эти безымянные сотрудники уголовного розыска из Ступина, собиравшие данные на Судебского.

«…дог Дарби-Воланд каталогу черной масти отца Тиграна матери чемпиона московской всесоюзной выставки Сильвы 48…»

На всякий случай Денисов просил также навести справку о собаке.

«…выставочная оценка очень хорошо владелец Судебский».

С животным тоже было в порядке: собака принадлежала Судебскому. Он не похищал именитого дога, а Полетика-Голей не разыскивал пропавшее из его дома животное. Интерес к четвероногому вызван был чем-то другим.

— Одна ночь у вас, — сказал тот, что был с фонариком. — В Астрахани пассажиры сразу разбредутся…

Второй инспектор уточнил:

— Поменьше ночи.

Вернувшись в купе, Антон опустился на полку.

— Приляг, — посоветовал Денисов.

За окном удалялись огни Золотой степи. Уродливо вытянутые тени Сабодаша и Денисова плыли по купе навстречу друг другу, тревожные, исполненные непонятного значения.

Антон поколебался.

— А ты?

— Я в отпуске. Притом завтра меня ждут на пляже.

— Так и ждут? — Сабодаш отстегнул кобуру. — Держи пистолет.

Через минуту он уже спал, беззвучно подергиваясь во сне всем телом. Денисов вынул из кобуры ПМ, подержал в руке. Он любил оружие, на кафедре судебной баллистики на стеллажах у Денисова были свои любимцы.

Был «борхардт» модели восемьсот девяносто третьего года, с длинным тонким стволом, казалось, вот-вот переломится — предшественник «борхардт-люгера», получившего известность под именем «парабеллум». Стоял там сравнительно редко встречающийся «ротштейр» из вооружения австро-венгерской кавалерии — на рукоятке был обозначен номер части, которой пистолет принадлежал; был бельгийский «байяр», чешская «зброевка», наконец «фроммер-мажестик» — Денисову он нравился больше других.

Приходилось слышать разное, почему мужчины, независимо от возраста и профессии, любят оружие.