Стоеростин не ответил. Ладно, пусть подумает. Тем более что и сам Мурыгин сильно сомневался в разумности своего предложения. Ну, допустим, вернутся… А дальше куда?

— Ну всё… всё… — расслабленно произнёс Костик. — Помирились, отстань…

Сергей Арсентьевич неприязненно покосился на товарища. Стоеростин сидел с умиротворённо смеженными веками и блаженной улыбкой на устах. Потом за компанию погладили и Мурыгина.

С прискорбием надо признать, что принципиальностью Костик не отличался никогда. Упрямство — да, упрямство твердокаменное! А вот принципиальности — ни на грош. Если ссорился с кем, то ненадолго, и, кстати, окружающие пользовались этим вовсю. Сколько раз внушал ему Сергей Арсентьевич: будь твёрже, умей себя поставить! Это в советские времена страна была большой богадельней, а теперь с тобой никто нянчиться не будет. Демократия юрского периода! Сожрут и не подавятся. Оглянуться не успеешь — окажешься без денег, без дома…

Не внял добрым советам — так в итоге и приключилось.

— Слушай!.. — не вынес Мурыгин. — Но это унизительно в конце концов — за шкирку! Ты ещё мяукать начни, с бантиком на верёвочке начни играть… А как же, прости за напыщенность, человеческое достоинство?

— Чего-чего?.. — не поверил своим ушам Костик. Оглянулся, уставился изумлённо. — А когда из тебя долги вышибали, где оно было, это твоё человеческое достоинство? За шкирку! Тебя там, думаю, даже и не за шкирку брали…

Мурыгин поперхнулся. О том, как из него вышибали долги, он бы предпочёл не вспоминать вообще.

— Или вот работал ты в газете, — с неспешной безжалостностью продолжал Костик. — Был ласков с начальством. Редактору подмурлыкивал, заведующему отделом… Потом нашкодил не там, где положено, и вышвырнули тебя на улицу… Скажешь, не так?

— Не так! — сказал Мурыгин. — Я тогда на принцип шёл!

Костик всхохотнул.

— Ну да, ну да! Раз пострадал, то, значит, за правду… Знаешь, не удивлюсь, если выяснится, что кошки тоже шкодят из принципа. Ну а как насчёт Раисы, свет, Леонидовны?.. Она-то тебя за что вышвырнула? Тоже за правду пострадал или всё-таки нашкодил?..

Мурыгин хотел встать, но Костик его удержал.

— Серый… — проникновенно молвил он. — Пойми, каждый из нас в какой-то степени кот… Вот ты, например, меня сегодня утром у колодца носом в пасту натыкал… Я ж не обижаюсь!

Сергею Арсентьевичу стало неловко. Вставать раздумал.

— Что-то жрать хочется, — сообщил он, расстёгивая сумку. — Ты как?

— На подножном корму, — с достоинством ответствовал Костик. — Полна миска деликатесов…

— Правда, что ль, деликатесы? — усомнился Мурыгин.

Стоеростин тут же сходил к пеньку, принёс образцы для дегустации. Мурыгин, посомневавшись, принял из рук друга увесистый багровый отросток, пахнущий копчёностями, отведал с опаской… Да. Это не пища. Это снедь.

— Всё на вкус одинаково?

— Чёрное было всё одинаково. Вроде отбивной… А подлизываться начал — сам видишь: и цвет разный, и вкус… Не знает уже, чем угодить. Малиновую попробуй…

Мурыгин попробовал. Нет, малиновая, пожалуй, на десерт.

— Ладно, убедил. Только подожди минутку. Сейчас вернусь… — И Сергей Арсентьевич поднялся с пригорка, прикидывая, за которое дерево отлучиться.

— Ящичек — там, — глуховато сообщил Стоеростин и ткнул пальцем куда-то в сторону осиновой рощи.