— Можно отойти к березе? — знакомиться еще раз с кулаком или прикладом желания не возникало.

— Валяй.

Борис доковылял до ближайшего дерева, сполз, обдирая спину о шершавую кору, плюхнулся на землю, уткнулся лицом в колени, сжался в комок. Мир разнообразием шумов, запахов, суеты лез в душу; крушил царившее там предсмертное безразличие.

Подъехала еще одна машина. Из нее выскочили две немецкие овчарки с проводниками. Одна громко гавкнула. Катя обернулась, уставилась на псов с удивлением, слезы мгновенно высохли.

— Рекса… — сами собой дрогнули губы. — Эй!

Она шарила взглядом по поляне, искала фигуру того, кто спрашивал про девочку.

— Вот он, — помогла Ирина Сергеевна и потянула Катю к Кравцу.

— Рассредоточиться! — раздалась команда.

Ребятишки в камуфляже разбрелись по лесу. Овчарки почти сразу взяли след.

— Моя Рекса ищет вашу девочку.

Катино сообщение ничего не меняло. Мужчина благодарно кивнул, не отрывая глаз от сумрачного вечернего леса.

— Она удрала за ней… — глубокомысленно и маловразумительно изрекла Катерина. Не дожидаясь ответа, вернулась к Устинову, устроилась рядом, привалилась к плечу. — Я тебя люблю, — сообщила кстати, — больше-больше- больше-больше…больше всего на свете. Давай поженимся. Я тебе детей рожу, готовить научусь, стирать буду каждый день, пироги печь…

Конвоир живо обернулся, уставился на Устинова. Что тот скажет? Барышня скучным голосом перечислила планы на будущее.

— …вязать начну, в школу пойду работать, дошью юбку, на балконе уберу…

— Не ври, — отмахнулся Борис.

Катя всхлипнула. Рядом, рукой подать, лежали убитые ею люди. Двое из четырех. Третьего, наружного охранника, она на свой счет не принимала. Хватало без того.

— Завтра после обеда идем в ЗАГС, — без всякого воодушевления уведомил Устинов.

— Лучше с утра.

— С утра у меня уроки. Если меня не уволят из лицея.

Устинов блаженно улыбнулся. Он вдруг отчетливо и ясно осознал: все закончилось. Они живы! Катька давила на плечо лохматой башкой, болтала чушь. Ей ничего больше не угрожало. И ему тоже ничего больше не угрожало. Они победили! Борис облегченно вздохнул, пытаясь унять щенячий восторг. Мы победили! Он прижался щекой к Катиной макушке, звонко чмокнул.

— Что рыжая? Как дела?

— Борька, я — убийца, — тихо еле слышно прошептала Катя и кивнула на трупы.

— Прекрати немедленно! — серое веселье в глазах взялось сталью. — Они — подонки, а мы защищались. Они людей мучают, а нам жить дальше. Нечего всякую шваль жалеть, не стоят они жалости.

— Но…

— Отстань… — радость от победы и гневная отповедь поглотила оставшиеся силы. Устинов замолк в изнеможении.

— Зачем ты ключ сперла? — спросил спустя минуту.

— Какой ключ? — сквозь наивную искренность перла наглая ложь.

— Где он? Не потеряла?

— Дома, в ящике лежит. А зачем тебе?

Ответа не последовало. Отдам ключ завтра, Борис еще раз чмокнул лохматую гриву.

— Боречка, — мысли Кати перескакивали с одного на другое, — скажи правду, я была очень противная на том острове? Как слюнявая идиотка или еще хуже?

— Ты была как сказка, как заколдованная принцесса, — сердце сжалось от нежности, — если бы я мог, то полюбил бы тебя еще сильнее.