Они не умели правильно ответить по телефону, были абсолютно слабы в арифметике, но зато знали, как мыть посуду и стелить постель. У них было больше навыков, чем знаний. Как странно, что теперь именно образованные девушки почему-то нанимаются вести домашние дела. Иностранные студентки и просто девушки, нанимающиеся в прислуги ради изучения языка, студентки университета, желающие подработать во время каникул, и молодые замужние женщины вроде Черри Бейкер, живущие в этих ненастоящих клоузах нового района.
Правда, все еще попадались и такие, как мисс Найт. Эта мысль пришла неожиданно, когда от шагов мисс Найт наверху вдруг предупреждающе зазвенели стеклянные подвески лампы, стоявшей на камине. Очевидно, отдохнув, как всегда, после обеда, мисс Найт отправлялась на послеобеденную прогулку. Через минуту она войдет к мисс Марпл и спросит, не нужно ли ей принести чего-нибудь из города. Мысль о мисс Найт вызвала в душе мисс Марпл привычную реакцию. Конечно, со стороны милого Реймонда (ее племянника) это было очень великодушно, и нельзя было найти человека добрее мисс Найт; конечно же, этот приступ бронхита очень ослабил мисс Марпл, а доктор Хейдок твердо сказал, что ей нужна помощница не только в дневное время, но и ночью ей не следует оставаться одной в доме, но…
Тут она остановилась. Потому что бесполезно продолжать мысль: «Ах, кто угодно другой, только не мисс Найт!» Но какой может быть выбор у пожилой дамы в наше время. Преданные слуги теперь не в моде. Если вы всерьез заболели, можно за солидные деньги, и то с трудом, пригласить сиделку из больницы или лечь в больницу самой. Но как только кризис пройдет, вы неминуемо попадаете в руки вот такой мисс Найт.
«Ничего плохого в этих мисс Найт нет, — размышляла мисс Марпл, — кроме того, что они ужасно действуют на нервы. Они добродушны, готовы любить своих подопечных и выполнять все их прихоти, быть с ними веселыми и бодрыми и вообще обращаться с ними как с душевнобольными детьми. Но я, — сказала про себя мисс Марпл, — может, и пожилой человек, но не душевнобольной ребенок».
В этот момент, как обычно, тяжело дыша, мисс Найт бодро ввалилась в комнату. Это была крупная, довольно рыхлая женщина пятидесяти лет с желтеющими седыми, затейливо причесанными волосами, в очках, с длинным тонким носом, под которым помещались добродушный рот и безвольный подбородок.
— А вот и мы! — воскликнула она громко, нарочито излучая веселье, чтобы подбодрить и оживить печальные сумерки пожилого человека. — Надеюсь, мы немного вздремнули?
— Я вязала, — ответила мисс Марпл, делая некоторый акцент на местоимении «я», — и, — продолжала она, сознавая с горечью и досадой свою слабость, — упустила петлю.
— Ах ты боже мой, — засокрушалась мисс Найт. — Ну, мы это вмиг поправим, не так ли?
— Вы поправите, — уточнила мисс Марпл. — Я же, увы, не могу этого сделать.
Ее резковатый тон остался совершенно незамеченным. Как всегда, мисс Найт была полна желания помочь.
— Вот, — сказала она через несколько секунд… — Получите, милочка, теперь все в порядке.
Мисс Марпл не имела ничего против, когда ее называла «милочкой» (или даже «голубушкой») продавщица зеленной лавки или девушка в магазине канцтоваров, но когда такое обращение исходило от мисс Найт, это ее безумно раздражало. Однако и это приходится, видно, терпеть в ее возрасте. Она вежливо поблагодарила мисс Найт.
— А теперь я сделаю небольшой променад, — игриво объявила мисс Найт. — Я ненадолго.
— Только, ради бога, не торопитесь, — чистосердечно попросила мисс Марпл.
— Но мне бы не хотелось, милочка, оставлять вас одну слишком надолго, а то вы захандрите. |