К Тобиасу вернулось хорошее настроение. Он потер руки. Удача не покинула его. Он взял след.

— Ты слышишь, что я сказала, господин генерал?

— Что? А, да, я тебя слышу. Она жива и находится на юго-западе. Ты хорошо потрудилась, Лунетта. Создатель будет доволен тобой, когда я расскажу ему о твоей помощи.

— Я имею в виду, что все остальное — правда.

— О чем это ты? — нахмурился Броган. Лунетта поправила свои лохмотья.

— Она сказала, что Совет состоял из продажных тварей. Правда. Что Имперский Орден прислушивается к любой лжи, которая годится для их целей, а цель их — завоевание и господство. Правда. Что они вырвали ей ногти, чтобы заставить солгать. Правда. Что Защитники Паствы действуют, основываясь на слухах, потому что результат все равно один — свежая могила. Правда.

Броган вскочил.

— Защитники Паствы сражаются со злом! Как ты смеешь утверждать обратное, ты, стреганица!

Вздрогнув, Лунетта закусила губу.

— Я не сказала, что это быть истина, господин генерал. Я только сказала, что она так считает.

Броган поправил перевязь. Он не позволит испортить его триумф глупой подначкой!

— Она неправильно понимает, и ты это отлично знаешь. — Он погрозил Лунетте пальцем. — Я потратил больше времени, чем ты заслуживаешь, чтобы вдолбить в твою голову истинную сущность добра и зла, а ты снова за старое!

Лунетта уставилась в пол.

— Да, господин генерал, вы потратили на меня больше времени, чем я заслуживаю. Простите меня. Это быть ее слова, не мои.

Броган перестал сверлить ее взглядом и снял с пояса футляр. Поставив его на край стола, он сел и постарался выбросить из головы дерзкое поведение сестры, чтобы лучше обдумать дальнейшие шаги.

Тобиас уже собрался приказать подать ужин, но вспомнил, что остался еще один свидетель. Вообще-то он уже выяснил то, что хотел, и не нуждался больше в допросах... И все же стоит, пожалуй, довести дело до конца.

— Этторе, давай-ка последнего!

Лунетта отошла к дальней стене, и Броган проводил ее взглядом. Она хорошо поработала, но потом все испортила своим поведением. Он понимал, что это в ней говорит зло, недовольное тем, что она делает, его раздражало, что сестрица не пытается активнее бороться с влиянием зла. Возможно, он сам допустил ошибку, будучи слишком ласковым с ней в последнее время. Даже одарил ее «красотулечкой». Может, из-за этого она решила, что ей позволяется говорить дерзости? Как бы не так!

Тобиас устроился поудобнее, думая об одержанной победе и о главном призе, ждущем его. Теперь уже не было необходимости вежливо улыбаться.

Броган слегка удивился, когда, подняв голову, увидел, что охранники ввели в комнату маленькую девочку. Ее не по росту большое потрепанное пальтишко волочилось по полу. За девочкой шла толстая старуха в наброшенном на плечи засаленном коричневом одеяле.

Охранники подвели их к столу, и девочка улыбнулась генералу:

— У вас очень милый и теплый дом, благородный господин. Мы с удовольствием провели здесь время. Можем ли мы предложить вам ответное гостеприимство?

Старуха тоже улыбнулась.

— Я рад, что дал тебе возможность погреться, и буду признателен, если ты и твоя... — Он вопросительно поднял бровь.

— Бабушка, — подсказала девочка.

— Да, бабушка. Так вот, я буду признателен, если ты и твоя бабушка ответите мне на несколько вопросов.

— Ах, несколько вопросов? — протянула старуха. — Вопросы могут быть опасными, мой господин.

— Опасными? — Тобиас потер лоб. — Я всего лишь ищу истину, сударыня. Если вы ответите честно, вам не причинят зла. Даю вам слово.

Старуха ухмыльнулась беззубым ртом.