Он перевел взгляд на блестящие стены из темного камня, на бастионы, мосты и башни огромного замка Волшебника, расположенного на горном склоне. На фоне горы замок напоминал гигантскую мрачную инкрустацию и почему-то казался живым — словно наблюдал за Ричардом с высоты. К темным стенам от города вилась широкая дорога. Она пересекала мост, который на расстоянии выглядел узким и хрупким — но только на расстоянии, — потом уходила в ворота и исчезала в черных недрах замка. Разных залов и комнат там, наверное, было не меньше тысячи — правда, при условии, что они там действительно были. Вздрогнув под холодным каменным взором замка, Ричард поплотнее закутался в плащ и отвел взгляд.

В этом городе, Эйдиндриле, во дворце Исповедниц выросла Кэлен. Здесь она прожила почти всю жизнь — до прошлого лета, когда перешла границу Вестландии, чтобы отыскать Зедда, и встретила там его, Ричарда.

А в замке Волшебника вырос Зедд — и жил там до того дня, когда покинул Срединные Земли. Это случилось задолго до того, как родился Ричард. Кэлен рассказывала ему, что когда она училась, то проводила довольно много времени в замке. В ее рассказах замок не выглядел мрачным — но сейчас, наяву, он казался Ричарду устрашающим.

Впрочем, улыбка вернулась к нему, когда он представил себе Кэлен маленькой девочкой, ученицей-Исповедницей, которая стремглав носится по залам дворца или чинно вышагивает по коридорам замка среди волшебников и жителей города.

Но Эйдиндрил пал под натиском Имперского Ордена и перестал быть свободным городом, средоточием власти Срединных Земель.

С помощью магии Зедд создал иллюзию того, что Кэлен казнили, а сам вместе с ней бежал из Эйдиндрила, пользуясь тем, что все были уверены, будто Мать-Исповедница мертва.

Госпожа Сандерхолт знала Кэлен с самого ее рождения и была счастлива до сумасшествия, когда Ричард сказал ей, что Кэлен жива и здорова.

Продолжая улыбаться, Ричард спросил:

— А какой была Кэлен в детстве?

Госпожа Сандерхолт задумчиво посмотрела вдаль и тоже улыбнулась.

— Она всегда была очень серьезной — и вместе с тем самой очаровательной девочкой из всех, что я видела. Уже в детстве она обладала не только магическим даром, но и сильным характером. Никто не удивился, когда она стала Матерью-Исповедницей. Хотя Кэлен присуще стремление действовать убеждением, а не силой, тот, кто осмеливался противоречить ей без достаточных оснований, быстро убеждался в том, что этой девушке не занимать твердости. Я не знаю другой Исповедницы, которая была бы так преданна народу Срединных Земель, и всегда считала, что знакомство с ней — для меня большая честь. — Госпожа Сандерхолт тихонько рассмеялась. — Впрочем, это не помешало мне как-то раз отшлепать ее, когда она без спросу утащила только что зажаренную утку!

Ричард ухмыльнулся в предвкушении рассказа о шалостях Кэлен.

— И вы не побоялись наказывать Исповедницу, пусть она и была еще маленькой?

— Нет, — улыбнулась госпожа Сандерхолт. — И если бы я этого не сделала, ее мать просто указала бы мне на дверь. Слугам недвусмысленно сообщили, что с девочкой следует обращаться почтительно, на достаточно твердо.

— А она плакала? — поинтересовался Ричард и отломил себе еще хлеба. Хлеб был восхитителен — румяная корочка аппетитно хрустела на зубах.

— Нет. Она удивилась. Кэлен считала, что не сделала ничего дурного, и принялась объяснять. Оказывается, у ворот она увидела какую-то женщину с двумя детишками — обычную попрошайку, высматривающую, кого бы разжалобить. Она поведала Кэлен печальную историю о том, что ее дети голодают, и попросила у нее несколько золотых монет, чтобы купить им еды. Кэлен велела ей подождать, а сама отправилась на кухню и взяла утку, здраво рассудив, что это самый быстрый способ спасти детей от голодной смерти.