– Учти, я могу накинуть и до тысячи!

    Она ничего не ответила, так и шла, не останавливаясь, а ее урод семенил рядом. И тогда Джерардо потерял терпение:

    – Слушай, ты, кобыла, ты что о себе воображаешь?

    И только он схватил ее за руку, как на спину ему обрушился сокрушительный удар, горло сжала чья-то железная рука и неодолимая сила заставила его сделать причудливое антраша. Перед Джерардо стоял светловолосый гигант, ни дать ни взять – статист киностудии «Чинечитта», чудище, сошедшее с экрана «Гладиатора». Чудище было о двух ногах, а на заднем плане виднелась оскаленная, рычащая морда другого чудища – о четырех…

    – Я так понял, ты оскорбляешь даму!

    И Джерардо, которого жизнь научила прогибаться в нужный момент, развел руками, стал сразу маленьким-маленьким и жалобно пискнул:

    – Извините, я, кажется, ошибся…

    Витас внимательно посмотрел на Адриану, утиравшую злые слезы, и на испуганно прижавшегося к ней Карло. Она кивнула, и литовец ослабил хватку. Джерардо оправился, отбежал на несколько шагов и, уже у самого порога ресторана, плюнул на землю и заорал:

    – Могла бы и сказать, что нашла себе мужика, шлюха паршивая!

    И тут же поспешил ретироваться внутрь.

    Витас еще раз вопросительно взглянул на Адриану, и она, приподняв плечи, дала ему понять, что лучше оставить все как есть и не связываться.

    Тогда Витас подошел и протянул руку.

    – Я – Витас, – заявил он гордо.

    – Я так и подумала, – вздохнула Адриана и, снова передернув плечами, пожала протянутую руку:

    – Адриана.

    – Красивое имя, – сказал гигант, задержав ее руку в своей чуть дольше, чем следовало.

    Адриана опустила глаза и снова вспыхнула. Не потому, что ее только что спасли от этого заведенного кретина. Просто в голосе Витаса прозвучали нотки, которых она не слышала бог знает как давно. От его голоса исходило тепло, он обволакивал этим теплом и заставлял почувствовать себя снова маленькой девочкой или, быть может, любимой девушкой. Если вдуматься, то за всю жизнь никто ее так не держал за руку. Никто так ласково с ней не говорил. Она высвободила руку. Лучше не поддаваться опасным мыслям. Не время нынче для мечтаний.

    – Мне пора, – сказала она, с трудом напустив на себя решительный вид.

    И снова потупилась, заметив разочарование в его глазах.

    Мама Ирина звонко залаяла. Они с Карло играли в догонялки. Сначала она неслась вдогонку, потом он резко останавливался, а она разворачивалась и начинала удирать. Оба менялись ролями с той беспечной легкостью, какая бывает только при полном взаимном согласии.

    – Они словно старые друзья! – заметил литовец, весело блеснув глазами.

    – Мне пора, – повторила Адриана.

    – Ну, так пошли, – авторитетно скомандовал Витас.

     XIII

    Главный недостаток всех итальянцев, размышлял Славянин, паркуя старенький «мерседес» в одном из переулков Болоньи перед знаком «стоянка запрещена», – это то, что все они считают себя чертовскими хитрецами.