Аллардайс просто добавил 657 футов к высоте 31 000 футов и вычислил положение линии горизонта, основы­ваясь на высоте 31 657 футов. Оказалось, что это расстоя­ние составляет 205,6 морской мили. Поскольку на основа­нии этого он вычислил, возможно точно, что KAL 007 про­шел на расстоянии 206 морских миль от острова Св. Павла, то он был убежден, что самолет был вне пределов радиуса действия антенны, хотя и совсем немного. Когда я прове­рил радиус VHF по вычислениям Аллардайса и понял, что они были неверными, я попросил Джона Кеппела сообщить ему о моих находках. Аллардайс любезно признал, что сде­лал ошибку и что радиус на самом деле составлял 234 мор­ских мили. Отчет ИКАО, опубликованный 1 июня 1993 года, на стр. 45 в параграфе 2.7.3. показывает, что в контрольной точке NABIE KAL 007 находился приблизительно в 60 мор­ских милях к северу от своего маршрута. Поскольку в точ­ке NABIE маршрут проходит в 140 морских милях от ан­тенны на Св. Павле, из этого, согласно ИКАО, вытекает, что KAL 007 находился примерно в 200 морских милях от ан­тенны Св. Павла. Можно сделать, следовательно, вывод, что KAL 007 находился в радиусе действия VHF.

Почему тогда KAL 015 передал отчет о местоположении KAL 007 над NABIE, а не попросил KAL 007 передать отчет самому? Это заставило подумать тех, кто позднее исследо­вал анкориджскую пленку, что KAL 007 находился вне ра­диуса действия антенны по маршруту и, таким образом, го­раздо дальше, чем это было на самом деле. Тем не менее точ­но так же можно было бы сказать, что с его положения на траверзе NABIE на протяжении всего маршрута и до того места, где он был уничтожен у западного побережья Хон­сю, у нас нет никаких убедительных свидетельств того, ка­ким курсом KAL 007 следовал на самом деле.

У нас есть американская карта, на которой предположи­тельно показаны перехваченные данные слежения советско­го радара по курсу корейского авиалайнера, и два набора курсовых данных, которые, как нам было сказано, записаны цифровым бортовым самописцем KAL 007, — и все три на­бора данных отличаются друг от друга. Для отчета 1993 года русские также предоставили ИКАО данные, которые вклю­чали два различных радарных следа, идущих по направле­нию к Камчатке, и оба были представлены ИКАО как мар­шруты корейского лайнера. Все эти данные, американские и русские, несмотря на то, что они противоречат друг дру­гу, могут принести пользу. Они почти наверняка представ­ляют собой курсы, по которым летели в то время один или несколько интересующих нас самолетов. Данные могут ана­лизироваться вместе с другими свидетельствами и способ­ны сказать нам нечто ценное. Тем не менее, в этом случае вопрос заключается в том, какой из них принадлежал ко­рейскому лайнеру, если вообще какой-нибудь из этих сле­дов принадлежал KAL 007?

Сопоставляя имеющиеся свидетельства, мы когда-нибудь получим ответ, который разрешит вопрос о кур­се KAL 007 через Берингово море и северную часть Тихо­го океана. Существуют две альтернативы. Одна из них за­ключается в том, что со своей позиции на траверзе NABIE авиалайнер летел северным курсом и появился к северу от Шемия и к юго-востоку от острова Карагинский, где, как маршал Огарков (немного неопределенно) сказал, он был зафиксирован советским радаром и после встречи с RC-135 пролетел над Камчаткой, Охотским морем и Сахалином и затем, чего Огарков не сказал, повернул к югу и полетел к побережью Японии. Другая альтернатива заключается в том, что KAL 007 держался южного курса через Берингово море и южную часть Тихого океана, прошел к югу от Камчатки, пересек гряду Курильских островов и Охотское море, про­шел над проливом Лаперуза между Сахалином и Хоккайдо и затем повернул к югу. В этом случае он не пролетал бы над советской территорией.

В главе 17 я рассмотрю свидетельства, позволяющие считать; что KAL 007 летел по южному маршруту. В этой главе мы уже видели факты, которые делают это предполо­жение правдоподобным.