– Откуда ты все это знаешь?

– Я сижу перед компьютером и гуглю. В данный момент рассматриваю картинки. Зрелище неприятное, но не страшное. Даже не верится, что от такого можно умереть. Скорее всего, у Фатимы развилась фобия. Чуть зачешется, у нее панические атаки начинаются. А не дай бог отек Квинке, тогда все, тушите свет.

– Теоретически, если аллергика заковать в кандалы из никеля, надеть на него ошейник, обруч на голову и не давать снимать несколько дней, он умрет.

– Если по башке кирпичом дать – тоже, – фыркнул Марк. – Мой организм, к примеру, не принимает цитрусовые. Так что захочешь от меня избавиться, корми неделю апельсинами.

– У меня иногда чешется рука под часами, которые мне отец подарил. Может, у меня тоже на никель аллергия?

– Ты, парень, сейчас пьешь из него чай, – сказал Абдула. – И вроде ничего.

– Эта чашка?..

– Да, из сплава, где преобладает никель. Сделана под серебро, но это не оно. Хома таскал сервиз в скупку. Думал, обладает ценной вещью. Бабушка его уверяла в этом. Но увы. Серебра чуть, есть латунь, а в основном никель. Причем неочищенный. Из такой посуды есть вообще не желательно.

– Вот вы все верно говорите, – подхватил Марк. – Как раз в кустарных изделиях, особенно старых, никеля очень много. Его выдавали за серебро, подмешивали и в золото. Может, поэтому многие не могут носить антикварные украшения. Под ними горит кожа, появляется зуд. Так рождаются легенды о проклятых драгоценностях. А на деле у тех, кто их носит, банальная аллергия.

– Фатима сбросила с себя вместе с одеждой браслет перед тем, как отправиться с проводником через горы! – вскричал Димон и подпрыгнул на стуле. – Я рассказывал, помнишь?

– Помню, – ответил ему Абдула.

Димон удивленно на него воззрился.

– Я не вам.

– Да-да… Я о своем. – Он резко встал. Сделал шаг в одну сторону, потом в другую – заметался. – Та, что откликалась на Любочку, тоже так сделала. В палатке Красного Креста. Она обыскивала трупы, сняла с доктора часы, надела на себя, но вскоре сорвала с запястья, будто они ее ужалили.

Говорил он сумбурно, но Правдин понял, о чем речь.

– Вы это пытались вспомнить?

– Что-то важное, но это ерунда. А я-то думал… – Он схватил чашку с теплым чаем, сделал несколько жадных глотков и замер.

Абдула понял, какого фрагмента не хватало в его мозаике. И сейчас, когда он держал в руках чашку, из которой Хома поил всех своих гостей, как из парадно-выходной, она сложилась.

Друг не бредил. Фатима в Сочи. И она ближе, чем можно было представить. Человек, вхожий в дом. Знающий о многом. Тот, с кем Хома болтал перед тем, как умереть. С ним, Абдулой, а до этого с ней…

Фатимой.

Но понял это слишком поздно. А она…

Как догадалась она о том, что он понял?

Инстинкт? Предчувствие? Ее невероятное, дьявольское везение?

– Вам дурно? – услышал Абдула голос Дмитрия. – Побледнели что-то…

– Перебрал все же. Пойду прилягу. А ты езжай домой. Не трать время впустую. Не снять тебе фильма о Фатиме.

И больше не стал разговаривать с Димоном. Ушел в дом, прихватив с собой чашку. Остатки чая из нее Абдула выплеснул.

Глава 8

Тетку она застала в игровой комнате. Та строила из больших пластиковых кубиков замок. Иначе говоря, возводила декорации для завтрашнего мини-спектакля. В их саду каждые две недели их ставили. Завтра будут давать «Рапунцель», до этого был «Алладин».