Кранц-Вовченко, сменившая свои ботиночки на безразмерные кеды, валявшиеся в подсобке Алексея Тимофеевича, потопала по траве прямо к деревьям.

— Рева знал об этом входе?

— Вестимо, — кивнул Часнык. — Одно время мы лазили через эту дыру вместе. — Алексей Тимофеевич подошел к краю обрыва и посмотрел вниз. — Вон присечка, гляньте!

Сквира слегка наклонился. За краем, где-то метра на полтора ниже, виднелся уступ.

— Нам туда, — И Часнык как-то буднично, будто делал это ежедневно, соскочил на уступ, спрыгнул оттуда куда-то еще и скрылся из виду.

Земляная ступень выглядела ненадежной — с полметра шириной, покрытая размокшей под дождем почвой, с несколькими скользкими пучками травы в центре.

— Своего внука я сюда не пустила бы, — задумчиво заметила старуха, глядя вниз.

И спрыгнула. Ее ноги приземлились у самого основания уступа. Марта Фаддеевна схватилась за корневище, торчавшее из земли, и перевела дух. Потом шагнула ниже и тоже исчезла.

Отступать было немыслимо. Сквира пригнулся, взялся за корни обеими руками и начал сползать на животе. Скольжение длилось и длилось, а ноги все никак не находили опоры. Корневища уже были на уровне лица, капитан покрылся холодной испариной. Наконец, носки ощутили скользкую землю, и Северин Мирославович грузно опустился на уступ.

Постоял немного, чувствуя себя альпинистом, взобравшимся на вершину горы. Под его ногами, на расстоянии десятков метров, простирались, насколько хватало глаз, луга. Ветер, будто только и ждал появления человека на этом пятачке, резко ударил в лицо, сильно подтолкнул в спину.

Стоять здесь и раздумывать было опаснее, чем спускаться, и Сквира отпустил корни дерева, спрыгнул на следующий уступ и замер, балансируя в опасной близости от края. Он инстинктивно схватился за какую-то выступавшую доску (откуда здесь доска?), удержав начавшее уже заваливаться назад тело.

— Нет времени для привала, капитан! — где-то рядом прохрипела старуха.

Сквира обернулся. Среди хаоса корней, травы и потеков глины пряталась в земле обитая почерневшими от времени досками узкая щель. Северин Мирославович взялся за руку, протянутую Мартой Фаддеевной, и нырнул внутрь.

— Здесь крайне легко заплутать, — раздался из темноты голос Часныка.

Вспыхнул огонек электрического фонарика, и в пятне света появился темный силуэт Алексея Тимофеевича.

— Держимся купно, идем только туда, куда иду я.

Он вынул из сумки еще два фонарика и вручил их старухе и капитану. Сквира щелкнул включателем. Темнота отступила, обнажив мрачные стены.

Они находились в обычном земляном проходе. Довольно высоком, в человеческий рост. Ничего примечательного вокруг видно не было — только сырая земля, пласты светлой глины и кое-где свешивавшиеся сверху корни растений.

Часнык снабдил всех черными рабочими халатами со штампами ПТУ. Теперь можно было не опасаться грязи, но влага, буквально сочившаяся отовсюду, свободно проникала через тонкую ткань.

Ход шел под уклоном вверх. Ноги скользили по полу, ухватиться было не за что. Правда, и упасть вряд ли грозило — проход был слишком узок. Идти приходилось боком, еще и нагнувшись. Глиняные стены то сжимали с обеих сторон, то слегка раздвигались.

Северину Мирославовичу казалось, что они уже проползли целый километр, когда проход слегка повернул влево и немного расширился.

— Поосторожней, сию минуту начнем спускаться, — послышался голос Часныка.

Пол теперь шел наклонно вниз. Каблуки заскользили на крутом спуске. Сквира наверняка упал бы, если бы не упирался в стенки обеими руками.

— Долго… ну… идти? — спросил он.