— Даже к ветеранам войны, награжденным орденом Ленина? — Капитан не думал язвить, просто такая мысль пришла ему в голову первой.

— Без исключений, — холодно ответил доктор. — Вас проводить до вашего отделения?

— Я сам дойду. Вы мне можете сказать, лежит ли у вас одна больная…

— Могу. Пойдемте. Я по дороге с вами поговорю. Ветеран войны… Вас интересует Кранц… э-э-э…?

— Кранц-Вовченко.

— Да, именно. Она здесь лежит.

— Мне нужно… ну… к ней, — твердо заявил Сквира.

Врач посмотрел на него и нетерпеливо качнул головой.

— Это ведь реанимация. Здесь лежат люди, находящиеся между жизнью и смертью. Какие могут быть посещения, сами подумайте! Я первого секретаря горкома партии к ней не пустил!

— Она умирает? — прошептал Сквира и сам испугался своего вопроса.

Доктор взглянул на капитана внимательней.

— Вы ее родственник?

Он покачал головой.

— Я ничего не могу с вами обсуждать, — сказал врач. — Мы считаем ее состояние стабильным и удовлетворительным.

— Она может ходить? Говорить? Мозг пострадал?

— Поймите, — доктор мягко подтолкнул капитана в направлении коридора, — я не имею права с вами на эту тему разговаривать. Кроме того, сейчас еще слишком рано делать какие-либо выводы. Вы знаете, что такое инсульт?

— Удар, — растерялся Северин Мирославович.

— Лопнул сосуд в головном мозге. Кровь излилась прямо в нервную ткань и давит на окружающие мозговые центры. К тому же, поврежденный сосуд больше не поставляет кислород. Это серьезно, как вы понимаете. И Кранц-Вовченко не зря находится в реанимации. Пойдемте. — Он опять мягко подтолкнул собеседника в спину.

— Но мне нужно ее увидеть! — едва сдерживаясь, просипел Северин Мирославович. — Она мне больше чем родственница! Она мне друг! Я просто обязан!

— Всегда есть надежда на выздоровление, — стал уговаривать доктор. — Да, инсульт очень опасен. Да, зачастую больные навсегда теряют остроту ума, способность двигаться, говорить. Да, иногда он заканчивается смертью. Но огромное количество людей, перенесших инсульт, впоследствии полностью выздоравливают. Без видимых последствий. Нужно надеяться и… и не мешать врачам.

Давление ладони на спине Сквиры немного усилилось, и капитан сделал первый шаг от двери.

— Лечение будет длительным, месяцы и месяцы. Чем оно закончится, еще долго нельзя будет сказать. Первые несколько суток особенно опасны, поэтому — реанимация, поэтому запрещение посещений, поэтому бригада врачей. Кранц-Вовченко нужны тишина, покой и постоянное наблюдение.

— Но поймите… — попытался надавить Сквира.

— И вы поймите, — мягко перебил его доктор, — больная в медикаментозном сне. Она не узнает о вашем приходе. А вот повредить ей ваш визит может. Например, вы можете занести инфекцию. Давайте окажем помощь ей и врачам…

Северин Мирославович медленно двинулся к лифту. Доктор шел рядом.

— А вы, я полагаю, капитан КГБ Сквира? — спросил он уже вполне будничным тоном.

— На мне где-то написано, да? — угрюмо съязвил капитан. — На бинтах?

— Вас упоминали на пятиминутке, — пожал плечами врач.

— Она выживет? — не успокаивался Сквира.

— Мы делаем все возможное.

Северин Мирославович заглянул доктору в лицо, но оно оставалось невозмутимым.