Чувство присутствия Божия придало Дмитрию смелости и, взяв Аню за локти, он заглянул ей в глаза:

– Аня, скажи, ты выйдешь за меня замуж?

Закатное солнце за спиной Дмитрия расплылось мокрым пятном, в центре которого бешено вращался золотисто-красный круг, а по Аниным щекам потекли обильные слёзы, которые давно просились излиться.

– Аня, милая, прости! Я тебя обидел? Да? Обидел?

– Нет, Дима, ты меня ничем не обидел, но я не могу выйти за тебя замуж. У меня сын.

– Будет моим сыном, – не колеблясь, сказал Дмитрий, уже без боязни привлекая её к себе, – и я надеюсь ещё на дочь. У нас в роду очень давно не рождалось девочек. Только скажи «да».

И Аня сказала:

– Да.

Небо в глазах Дмитрия вспыхнуло яркими красками. Ему хотелось поделиться своим счастьем со всем миром. Оно было безгранично, полно и так велико, что не могло принадлежать ему одному. И то, что они решили соединить свои судьбы именно на этом месте, казалось ему значимым и символичным. Его любовь и благодарность за неё стремились к созиданию.

– Аня, – севшим голосом сказал Дмитрий, осознавая важность своих слов, – я отстрою для тебя дроновскую церковь, и мы будем в ней венчаться. Ты мне веришь?

Говорить Аня могла с трудом, поэтому кивнула и, не переставая плакать, прошептала:

– Верю, я верю тебе во всём.

В Олунец они приехали счастливые и притихшие, успев поспорить по дороге, кто к кому переезжает. Сошлись на Анином районе. Рядом её библиотека и, главное, хороший детский сад, в который Костику осталось ходить ещё год.

У Дмитрия была неплохая квартира, отделанная им собственными руками по высшему разряду.

– Не должен сапожник ходить без сапог, – сказал он сам себе при покупке недвижимости и, наотрез отказавшись нанимать рабочих, без особого труда освоил смежные специальности отделочника, электрика и плотника.

– Любой дом построю, – похвастал Ане Дмитрий, сворачивая на главную улицу Олунца, но в голове уже чертились планы первоочередных работ по реконструкции церкви. Главное сейчас – разыскать план постройки и если повезёт, то и техническую документацию. Да и вообще, стоит посидеть и покопаться в архиве.

То и дело притормаживая, Дмитрий брал Анину руку и целовал раскрывавшуюся навстречу его губам тёплую ладошку, самую нежную в мире.

От его поцелуев Аня чувствовала себя в невесомости, ещё не до конца осознав, что сидящий рядом мужчина теперь навеки принадлежит ей и Костику, и будущей дочке, а может быть, ещё одному сыну. Как Бог даст. От всего этого кружилась голова и хотелось, выскользнув из тела, парить душой в небесах…

Думая о сыне, Аня не могла видеть, что в эту минуту Костик серьёзно и доверительно сообщил тете Наде:

– Хорошо, что дедушка Ваня нашёл тебя. Теперь у меня есть бабушка. Осталось только дождаться настоящего папу.

– Направо, налево, теперь снова направо, – командовала Аня, удивляясь, насколько хорошо смогла запомнить дорогу, кружащую по улицам Олунца до самого центра. – Вот он, Гуков дом, – указала она на кирпичное здание, поймав себя на мысли, что уже примеряет к себе короткую и звучную фамилию Дмитрия.

Вилена Гуговна и Нонна Максимовна, взявшись под ручку, ожидали гостей на пороге музея, похожие, как две сестры – чёрная и белая. Удивительно, но за столь короткое время со дня знакомства подруги приобрели одинаковое выражение лица.

И даже то, как они слаженным хором закричали: «Добро пожаловать», говорило о том, что эти два человека прочно нашли друг друга ко всеобщему благу.

– Дмитрий Гук, – отрекомендовался дамам Дмитрий.

Глядя со стороны, Аня залюбовалась женихом, почтительно склонившимся перед двумя старыми дамами. Наверное, именно так целовал женщинам руки блестящий офицер барон фон Гук – уверенно и чуть небрежно.