Через две минуты мадам Дюмон появилась со стороны лестницы. Она несла поднос для визитных карточек и собиралась постучать в дверь, когда я внезапно увидел… э-э… высокого мужчину, поднявшегося следом за ней. Мадам Дюмон повернулась и тоже увидела его. Она произнесла несколько слов, которые я не берусь повторить точно, спрашивая, почему он не подождал внизу. При этом она казалась возбужденной. Э-э… высокий мужчина не ответил. Он подошел к двери, не спеша опустил воротник пальто и снял шапку, которую сунул в карман. По-моему, он смеялся. Мадам Дюмон что-то крикнула, отшатнулась к стене и открыла дверь. На пороге появился раздосадованный доктор Гримо. «Что здесь за шум?» — сердито спросил он, но при виде высокого мужчины застыл как вкопанный и воскликнул: «Господи, кто вы такой?»

Монотонный голос Миллса ускорил темп, а его улыбка стала жутковатой.

— Вы хорошо разглядели этого мужчину, мистер Миллс?

— Достаточно хорошо. Когда он проходил под аркой, поднявшись по лестнице, то посмотрел в мою сторону.

— Ну?

— Воротник его пальто тогда был поднят, а на голове была островерхая шапка. Но я обладаю тем, что именуют дальнозоркостью, джентльмены, и смог четко разглядеть контуры и цвет носа и рта. На нем было фальшивое лицо — вроде детской маски из папье-маше. У меня сложилось впечатление, что лицо было длинным, розоватым и с широко открытым ртом. И насколько я успел заметить, он не снял его. Думаю, я могу утверждать это.

— Вы абсолютно правы, — послышался спокойный голос в дверях. — Это было фальшивое лицо. И к сожалению, он его не снял.

Глава 4

НЕВОЗМОЖНОЕ

Она стояла в дверном проеме, переводя взгляд с одного на другого. У Рэмпоула создалось впечатление, что это незаурядная женщина, хотя он сам не знал почему. Внешне в ней не было ничего примечательного, кроме блестящих черных глаз, слегка покрасневших скорее от горя, чем от слез. Женщина была невысокой, с крепкой фигурой, широким скуластым лицом, лоснящейся кожей и свисавшими на глаза каштановыми локонами, но Рэмпоул испытывал странное ощущение, что она могла бы быть красивой, если бы постаралась. На ней было простое темное платье с белыми вставками на груди, однако она не выглядела одетой убого.

Что же в ней было необычным — поза, осанка? Слово «наэлектризованная» кажется бессмысленным, тем не менее оно в точности характеризовало исходившее от нее ощущение внутренней силы. Женщина направилась к ним, скрипя туфлями, ища взглядом Хэдли и нервно потирая ладони. Рэмпоул был убежден, что убийство профессора Гримо нанесло ей удар, от которого она никогда не сможет оправиться и который оставил бы ее опустошенной и плачущей, если бы не жажда мести.

— Я Эрнестина Дюмон, — сказала женщина, словно прочитав его мысли. — Я пришла помочь вам найти человека, который стрелял в Шарля.

Она говорила почти без акцента, но с нечеткой дикцией и без всякого выражения, продолжая потирать ладони.

— Когда я услышала об этом, то сначала не могла подняться. Потом я хотела поехать с Шарлем в лечебницу в машине скорой помощи, но врач запретил мне. Он сказал, что полиция захочет поговорить со мной. Полагаю, он был прав.

Хэдли поднялся и придвинул женщине кресло:

— Пожалуйста, садитесь, мадам. Вскоре мы выслушаем ваше заявление.