Веро, стоя ко мне спиной, наливает себе кофе.

— А где Матисс, купленный в пятьдесят третьем? — спрашиваю я.

Она подскакивает, видит меня и громко вздыхает.

— В посольстве, в Алжире… Ну ты меня и напугал!

Она улыбается, потом перестает улыбаться, потом снова улыбается — по-другому.

— Как ты, Антуан? Ничего?

— Ага…

— Мы слышали, что случилось у тебя в галерее, и вот… Кофе хочешь?

— Нет, спасибо. Никола здесь?

— Да, водит по залам какого-то типа, префекта, или что-то в этом роде… Тот хочет украсить холл своей префектуры. Спросил, нет ли у нас Дюфи, представляешь? Дюфи! Здесь! А уйдет он с цветной капустой гуашью, помяни мое слово.

Цветной капусты гуашью здесь хоть отбавляй. Так говорит Веро. Это было модно в двадцатые годы. Теперь всучить такое кому-нибудь просто невозможно — даже самому тупому из заместителей.

Я падаю в кресло рядом с ее заваленным бумагами столом.

— Вы получали недавно что-нибудь приличное?

— Ну… Они приобрели тут довольно забавные гравюры и серию из семи стальных бидонов, в каждом по двести литров воды, вычерпнутой из семи морей. Правда-правда.

— У вас есть куда это поставить?

— Места нет совсем, ты же знаешь нашу каморку не хуже меня. Расскажи лучше о себе… По-прежнему будешь трудиться в галерее?

— Там видно будет… А ты? Как твоя инвентаризация? Продвигается?

— Я годами прошу, чтобы мне прислали стажерку. Кроме Нико и меня, здесь никому не разобраться. Мы, как говорится, незаменимы в этом бардаке без конца и без края.

Входит Никола. Ворчит.

— Задолбали… Теперь он спрашивает, нет ли у нас Брака… Нет, ты только подумай!

Он видит меня и продолжает тем же ворчливым тоном:

— А, это ты…

С годами они с Веро становятся удивительно похожи. Они обожают друг друга. Они все время ругаются. Они никогда не целуются — ни утром, ни вечером. Они просто обожают друг друга.

— Ну и с чем он ушел, этот префект?

— С фигой с маслом… Нет, вру, с насморком… Ну а ты, приятель, с чем пожаловал?

— Я хотел бы пройтись по запасникам. Проводишь меня?

Не понимая, он идет за мной на склад со скульптурами.

— Вообще-то мне нужна кое-какая информация. Ну, в общем, это что-то вроде бутылки, брошенной в бардак без конца и без края. И мне хотелось бы поговорить с тобой с глазу на глаз.

Я доверяю Веро, но мне не хочется впутывать ее во все это. Он с тревогой смотрит, как я кружу вокруг Венеры Милосской из полистирола.

— Ну-ка поясни… Не люблю я тайны.

— У вас в хранилище были еще какие-нибудь вещи Морана, кроме тех, что участвовали в ретроспективе?

— Не понимаю.

— Министерство раньше, до завещания, никогда не приобретало ничего из Морана?

— Ничего. Я услышал об этом мужике только в связи с ретроспективой, и всё.

Я так и думал. Если бы было еще что-то, Кост обязательно бы об этом сказала.

Я достаю страничку каталога.

— Вот, я просто хотел узнать, нет ли у вас тут чего-нибудь, похожего на это. Я знаю, это может показаться странным, но у меня такое впечатление, что где-то здесь валяется подобная картина. Тут столько хлама, что никогда не знаешь…

Среди этого хлама есть, например, одна скульптура, которой лучше не подставлять свои части тела.

— Ничего из его вещей раньше у нас не было.

— Я не знаю, ищу ли я именно Морана. Просто у меня возникла ассоциация с похищенной картиной.