|
Лев Гумилев - Утро! Утро! Сергей рефлекторно встал «в коробочку» - когда близнецы так вопили, это означало, что они носятся по коридорам, сшибая всех, кто попадается на пути. Кроме Гены с Валерой, конечно - в них они просто врезались. И Матильды Афанасьевны - та лишь самую малость уступала могучим телохранителям. - Зубы почистил? - тут же объявилась вышеупомянутая. - Так точно, Матильда Афанасьевна, - шутливо кивнул Сергей, покидая душевую. «Чайка» предоставляла своим пассажирам такой комфорт, какой не всегда встретишь даже на больших круизных лайнерах. - Смотри у меня… - подозрительно прищурилась теща шефа. - И чтоб весы мне сегодня же починил, ясно?! А то скажу Петру Ивановичу, чтоб уволил тебя к чертовой матери! Сергей подумал, что теперь уж точно не будет ничего делать с этими весами. Если эта усатая старуха исполнит свою угрозу, Колобков не уволит Сергея никогда . Более того - вполне реально получить прибавку. Ибо Петр Иванович скорее повесится, чем сделает что-то, что может доставить хотя бы крохотное удовольствие любимой теще. - Иди жрать, тунеядец! - сумрачно посмотрела на него Матильда Афанасьевна. - Готовишь вам, готовишь, и никакой благодарности… По крайней мере, один плюс у этой грозной дамы все-таки был - кашеварила она так, что все пальчики облизывали. Зинаида Михайловна даже отговорила мужа нанимать профессионального кока - мол, мама справится гораздо лучше. Все-таки мадам Сбруева большую часть жизни проработала поваром в столовой райкома. В кают-компании Грюнлау и Света играли в шахматы, Колобков пил «Алкозельцер» и читал книгу (точнее, просто пялился на непонятные буквы - это был все тот же португальский детектив), Гешка и Вадик носились вокруг стола и швыряли друг в друга мандаринами, Валера скромно пил кофе, Петрович ковырялся со злополучными весами. - Воздух охрененный! - высунулся в иллюминатор Вадик. - Ага, кайф! Вон дядя Сережа как разоспался! - поддакнул Гешка. - Тихо, дети, не шумите, потому что папа с бодуна… - вяло буркнул Колобков. - Серега, присаживайся… Сергей машинально уселся за стол и взял булочку и кофе. Его не оставляло ощущение какой-то неправильности. Что-то вокруг было не так, но что именно - он никак не мог понять. Глаза почему-то болели и слезились, как будто прямо в них светили лампой дневного света. И, судя по красным векам остальных, схожие проблемы возникли у всех. Правда, это постепенно начало проходить… - Чего это у нас телевизор с утра ерунду всякую показывает?… - задумчиво уставился в иллюминатор Петр Иванович. - Одни только волны… - Матильда Афанасьевна, починил я ваш прибор, идите, пробуйте! - крикнул Петрович. Грузная дама ввалилась в помещение, окинула всех суровым взглядом и встала на весы. И удовлетворенно кивнула: - Ну вот, теперь правильно. Я же говорила, что сломаны, а мне тут вешают тень на плетень!… - Наводят, - поднял голову Грюнлау. - Че? - В русский язык нет выражений «вешать тень на плетень». Надо говорить «наводят». - Ну ты нас еще русскому языку поучи, немчура, - хмыкнула Матильда Афанасьевна. - А где Зиночка? - В солярии с Олей, - ответила Света. - Мама загорает, а Оля в бассейне сидит. - Ну чего ей надо? - простонал похмельный Петр Иванович, придерживая голову, чтобы не раскололась. |
