— Раз уж у нас пошел такой откровенный разговор, то не буду отрицать. Только это не я, а Гораций, он спихнул его в подвал. Еремеев сам виноват: не надо женщине пистолетом угрожать. Гораций все-таки служебная собака, вот и среагировал.

 Я нарочно была с бандитом так откровенна, потому что в голове у меня созрел определенный план — как спастись из этой конуры.

 — Так где то, что ты забрала из тайника? — наступал на меня Корень.

 — Во-первых, с чего ты взял, что там, в тайнике, был именно препарат? — кротко спросила я. — Насколько я знаю, покойный профессор был серьезный ученый, и не мог спрятать лекарство чуть ли не на помойке.

 Дом старый, заброшенный, может рухнуть, или вода в подвал попадет. Опять же бомжи придут, найдут.

 На самом деле Валентин Сергеевич выбрал очень крепкий дом, и подвал был каменный, сухой, но Корень, похоже, мне поверил.

 — Так вот, — продолжала я, окрыленная успехом, — там в тайнике был ключ и маленькая такая записочка, какую дверцу это ключ открывает. Я тогда про препарат и понятия не имела, но посчитала, что раз Валентин Сергеевич так тщательно все спрятал, стало быть, ключик имеет ценность. Ну и прибрала его в укромное место. Судя по всему, этот ключ от абонентского ящика на почте, а сама почта находится где-то в центре города. Уж не знаю, почему профессор выбрал это почтовое отделение, возможно, у него там кто-то знакомый работает.

 — Говори, где это все! — бровастый утомился моим многословием.

 — В надежном месте! — многозначительно произнесла я:

 — И не в одном, а в разных.

 — Говори, а то хуже будет! — Он потерял терпение.

 — Ну я тебя умоляю! — протянула я. — За полную дуру-то не надо меня держать.

 Если я тебе расскажу, где это лежит, сколько я проживу? Так зачем мне это делать? А если ты станешь меня пытать, то еще раз повторяю — у меня сердце, так что как бы чего не вышло.

 На самом деле сердце у меня было здоровое, но главный бандит побоялся это проверить — не хотел рисковать.

 — Давай так сделаем, — продолжала я, по возможности спокойно. — Мне этот препарат и даром не нужен — одни неприятности и у меня, и у покойного Валентина Сергеевича от него были. Но мне нужны гарантии, что я отсюда выйду живой и здоровой, а также что потом вы не будете ко мне иметь претензий.

 Корень усмехнулся. Я прекрасно поняла его усмешку, но сделала вид, что ничего не заметила.

 — Значит, я звоню своему соседу Эрику, он в курсе моих дел. И прошу его достать эти две вещи — ключ и записку. А уже потом вы с ним договоритесь — как будет происходить обмен меня на то, что тебе нужно.

 — А если мы сейчас поедем и приволочем этого Эрика сюда? — угрожающе спросил бровастый.

 — Ну и что это вам даст? — подхватила я. — Эрик не знает в подробностях, где вещи.

 К тому же вряд ли у вас получится с ним так же гладко, как со мной, — все же он крепкий мужчина, бизнесмен, охрана у него. А кстати, ведь утром, если не ошибаюсь, вы уже пробовали причинить Эрику неприятности…

 И как здоровье того лохматого, на синем «форде», который похож на старого итальянского актера? Куда вы его отвезли: в больницу или в морг?

 Корень явственно помрачнел. Не думаю, чтобы ему было жалко лохматого Волонте, но он понимал, что тот погиб не просто так, что дело вовсе не в охране Эрика, что возле препарата крутятся конкуренты.