– Что на этот раз случилось? – мрачно осведомился отец Браун.

Некоторое время все молчали, потом Тэррент замогильным голосом произнес:

– Мистер Уолтерс, приходской священник, наложил на себя руки. Я думаю, это на него ужас от случившегося так подействовал, но боюсь, что сомневаться не приходится. Мы только что нашли его черную одежду вместе со шляпой на скале, нависшей над берегом. Надо полагать, он бросился с нее в море. А я ведь сразу заметил, что он как-то странно выглядел, будто немного тронулся. Наверное, нужно было присмотреть за ним повнимательнее. Но тут столько всего творилось!

– Вы бы все равно ничего не смогли сделать, – сказала женщина. – Разве вы не видите? Рок распоряжается нами, вершится в какой-то жуткой последовательности. Профессор дотронулся до креста и пал первым, приходской священник вскрыл могилу и пал вторым, мы всего лишь вошли в склеп, и теперь…

– Подождите! – резко оборвал ее отец Браун, что за ним нечасто водилось. – Это нужно остановить.

Хоть брови священника все еще были задумчиво насуплены, растерянность в его взгляде сменилась светом понимания. Но то был взгляд прозревшего человека, которого увиденное заставило ужаснуться.

– Какой же я дурак! – пробормотал он. – Я же должен был давным-давно догадаться. История о проклятии должна была раскрыть мне глаза…

– Вы что же, – требовательным тоном произнес Тэррент, – хотите сказать, что нас всех погубит что-то, случившееся в тринадцатом столетии?

Отец Браун покачал головой и выразительно, хоть и негромко, произнес:

– Не знаю, может ли нас погубить что-то, случившееся в тринадцатом столетии, но я совершенно уверен в одном: то, чего никогда не было, ни в тринадцатом столетии, ни в любом другом, нас погубить не может.

– Что ж, – сказал Тэррент, – по крайней мере, приятно видеть священника, который так скептически относится ко всему сверхъестественному.

– Вы ошибаетесь, – спокойно ответил священник. – Я ставлю под сомнение не сверхъестественную, а естественную часть этого дела. Я полностью согласен с человеком, который сказал: «Я могу поверить в невозможное, но не в невероятное».

– Парадокс! – прокомментировал Тэррент.

– Здравый смысл, если правильно это утверждение, – возразил отец Браун. – Всегда естественнее поверить во что-то сверхъестественное, касающееся вещей, которых мы не в состоянии понять, чем во что-то обыкновенное, противоречащее тому, что мы хорошо понимаем. Если вы скажете мне, что великого Гладстона в его последние минуты посетил призрак Парнелла, я предпочту быть агностиком и не скажу ни да, ни нет. Но если вы заявите, что мистер Гладстон, когда его впервые представляли королеве Виктории, не снял шляпу в ее гостиной, похлопал ее по плечу и предложил сигару, тут уж у меня сомнений не возникнет. Это нельзя назвать невозможным, это всего лишь невероятно, но в том, что подобного не случалось, я уверен больше, чем в том, что призрак Парнелла не витал над смертным одром Гладстона, потому что это идет вразрез с теми законами мира, которые я понимаю. То же и с рассказом о проклятии.