— Доктор, чувствуется, что вы писатель! — воскликнул Герберт Лайл. — Великолепное сравнение. Смогу ли, вы говорите? Постараюсь. Собственно, задача решена мистером Холмсом, и сложность в другом...

— Холмс даёт только некоторые советы и неясные намёки, — возразил Уотсон.

— А по-моему, они очень даже ясны. — Лайл ещё раз взглянул на письмо, и в его взгляде доктор заметил настоящее восхищение. — Просто мистеру Холмсу кажется, что давать сыщику готовую версию, значит, полностью подавить его инициативу. Он прав. Но я вижу решение загадки почти так же ясно, как сразу увидел его мистер Холмс, если только я вообще в состоянии понимать ясно оформленные мысли. Однако же решение ничего не даёт, и сам Шерлок Холмс на это указывает. Надо отыскать доказательства, доказательства непричастности Джона Клея к убийству эсквайра Леера.

— Послушайте, сэр, — решился предположить доктор, — а что если всё-таки Клей совершил убийство? Что если он, пользуясь расположением Холмса, сочинил эту дикую историю?

— Этого не может быть! — резко возразил Герберт Лайл. — Мне думается, мистер Холмс может иногда ошибаться в оценке ситуации — в конце концов, он не Бог, а человек. Но вот ошибиться в оценке человека, не отличить правду от лжи, нет, он этого не мог. Такие люди, как ваш друг, мистер Уотсон, если ещё такие на свете, обладают могучей интуицией. Они всю жизнь подавляют её во имя своей потрясающей логики, но если уж дают ей волю, она действует безошибочно, как стальное лезвие, тщательно хранимое в дорогих ножнах. Нет, он не ошибся в Клее, да я и сам вижу, что Клей сказал правду. Такой, как он, придумал бы историю поубедительнее, если бы захотел солгать.

— Должен согласиться с вами, — проговорил Уотсон, почувствовав себя слегка уязвлённым. — Можно подумать, сэр, что вы, не будучи знакомы с мистером Холмсом, знаете его лучше меня.

— Что вы, сэр! Я всего только делаю выводы, — щёки сыщика порозовели. — Я скромный ученик великого учителя, не более, но со стороны, издали, быть может, уловил в учителе то, чего никто другой не увидел. Итак, отбросим сомнения. Джон Клей невиновен в убийстве и не заслуживает пожизненного заключения, каковы бы ни были его прочие грехи. Наша задача — доказать его невиновность.

— И вы уже представляете себе, как это сделать? — спросил доктор.

— Я не представлял бы, но в письме мистера Холмса есть прямое указание, с чего начинать. Вот взгляните.

Доктор посмотрел на указанную строчку и прочитал: «Прежде всего важно установить судьбу «глаз Венеры»...

— Но это же не составит труда! — воскликнул Уотсон. — Эти стекляшки скорее всего находятся в архиве Скотленд-Ярда.

— Вы имеете в виду подделку, — улыбнулся Герберт Лайл. — Ту, замечательную, редчайшую подделку, которую, ничего не подозревая, похитил Джон Клей. — А Холмс пишет о подлинных «глазах Венеры».

— Как?! — вскрикнул поражённый доктор. — Вы полагаете, что знаменитые сапфиры не были подделкой с самого начала?! Вы думаете, их подменили?

— Это не я так думаю, а ваш друг, не то он не советовал бы их искать, — ответил молодой детектив.

— Но послушайте, мистер Лайл, это же абсурд! — произнёс Уотсон. — Я перечитал письмо раз пять, я помню наизусть рассказ Клея, который так подробно приводит Холмс. Сейф был открыт самим Леером, Клей при нём взял оттуда сапфиры. Неужели хозяин не увидел бы подделки?! Хотя он мог быть слишком взволнованно если так, если кто-то уже взял «глаза Венеры» раньше, то для чего было подстраивать второе ограбление?

— Чтобы скрыть, что было первое, — спокойно сказал Лайл.