|
— Без этого я не мог бы так чётко работать. Это то же самое, что быть врачом и не знать, как устроен человеческий организм. Только вот организмы у всех людей примерно одинаковые по строению, а мне понадобилось запомнить несколько десятков сложных «организмов» лондонских доходняков, чтобы свободно в них ориентироваться. В тот раз это мне, как всегда, помогло. Я прошёл боковым крылом на соседнюю лестницу, потом через какое-то время вернулся. Женщины с корытом уже не было. Правда, из другой двери высунулся рыжий мальчишка и за хвост втянул в комнату тощую кошку, рыжую, как ион сам. Но паренёк лишь мельком кинул на меня равнодушный взгляд, и я спокойно дошёл почти до самой лестничной площадки. Тут опять что-то кольнуло меня в сердце и я подумал: «Вот, если бы можно было просто взять и вызвать этого негодяя на дуэль! Всё-таки пошлый у нас век...». От этой мысли мне даже стало смешно, и это помогло успокоиться.
Собрав все силы, я уже приготовился выйти на лестницу и подняться этажом выше, как вдруг в унылой тишине громадного, дремлющего утренней дремотой дома, прозвучал выстрел. Не могу тебе описать, что я почувствовал, услышав его. Я сразу, тотчас же понял, что произошло. Двумя прыжками взлетел по лестнице, рванул дверь комнаты Нортона, не сомневаясь, что она уже не заперта. Дверь распахнулась. Годфри Нортон лежал возле стола, покрытого зелёным линялым бархатом, лежал лицом вниз, и чёрная лужа выползала из-под его головы. Над ним, застыв точно в столбняке, сжав в руке дымящийся револьвер, стояла Ирен. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, кажется, с одинаковым ужасом. Мы теряли эти мгновения, а ведь надо было уйти, уйти в следующий за выстрелом миг, я там и собирался сделать, я так бы и сделал... Последние слова Шерлока Джон Клей слушал, уже не сидя на лежанке, а стоя посреди лачужки с расширенными от изумления глазами. У него дрожали руки. — Так, значит, ты... Значит, не ты?!.. — вырвалось у него. — Так это она?!!! — Тише! — властно оборвал его Холмс. — Тише, я сказал! Что ты вопишь на весь лагерь? Помнишь, что дал мне слово? — Помню. И никому ничего не скажу. — Клей нагнулся и схватил своего друга за руку. — Я тебя не выдам. Да мне и не поверил бы никто, вздумай я проболтаться. Но как же... Как же ты мог?! Господи, да ведь ты себя погубил! Ты всё потерял! — Получил я всё равно больше. — Со всё той же спокойной улыбкой сказал Шерлок. — Поверь, Джон, я не жалею, что это сделал и, уверен, не пожалею никогда. Слава? Она и останется. Второго Шерлока Холмса не будет в Англии ещё много-много лет, прости за нескромность, но это так. Жизнь... А как бы жил, если бы она умерла? А ей вряд ли бы удалось выжить в тюрьме, с её-то достоинством, волей... Мужская тюрьма, как я успел убедиться, — место не лучшее на Земле, а женская, поверь, в десятки раз страшнее, хотя бы потому, что надзирателями там тоже женщины. — Ну да, — засмеялся Джон. — Психологи давно доказали, что женщины в агрессии куда более жестоки, чем мужчины, а уж, получив над кем-либо неограниченную власть, женщина становится хуже любого восточного деспота. Не всякая, конечно, но таких большинство. Не знаю, как тебя, а меня весьма забавляют современные теории о равенстве полов. Если идеи «уравнителей» полностью осуществятся, мы можем получить мир, наводнённый извращениями и насилием. — Прежде всего, мы получим женщин, с абсолютно изувеченной психикой, — усмехнулся Шерлок. — Многие из них откажутся рожать детей, и цивилизованный мир начнёт вымирать, а население будет пополняться за счёт диких племён и самых неразвитых народностей. При этом достижениями науки и техники они сумеют пользоваться не хуже нас — это ведь куда как просто... Политические права уже сейчас равны для всех. А духовную сферу жизни её новые хозяева сократят до объёма своих потребностей. |
