— Адвокат моего отца. Его имя Брейс Гендон. Кто мой отец, ты ведь знаешь?

— Лорд Кромуэл, герцог Уордингтон, владелец поместья и замка Уордингтон-хилл на юго-западе Англии. Я слышал, что между тобою и твоим отцом была какая-то тяжёлая история...

Джон отвёл взгляд в сторону.

— Была. Тебе я о ней расскажу, хотя прежде никому не рассказывал. Вот только Гендон и знает... До сих пор гнусно на душе, когда приходится всё это вспоминать. Видишь ли, я не знаю наверняка, отец ли мне герцог. Возможно, что и нет, ну тогда сущим варварством было пятнадцать лет внушать мне, что я — лорд Кромуэл. Но если я действительно сын герцога, то кровь во мне течёт очень древняя. Первый Уордингтон был по прямой линии роднёй Ричарду Львиное Сердце, так я не зря говорил, что отношусь к королевскому роду. Помнишь?

— Это, когда я тебя арестовывал? — кивнул Шерлок. — Ещё бы не помнить! Ты с таким неподдельным отвращением воскликнул: «Уберите свои грязные руки, не трогайте меня!»

— Прости, ради бога! — Джон невесело усмехнулся. — Просто я был в отчаянии от того, что засыпался. И сильнее всего ненавидел в эту минуту себя самого...

— Полно, я не обиделся! — Шерлок откусил кончик новой сигары и наклонился к светильнику, прикуривая её. — С происхождением герцогов мы разобрались. Слушаю дальше.

— А дальше уже непосредственно моя история. Герцог женился в шестьдесят пятом году, я родился, как ты знаешь, в шестьдесят шестом. Супругой его светлости была леди Элинор, в девичестве Брэкуэлл, очень знатная леди. После свадьбы они сразу покинули Англию и прожили два года в Южной Америке, откуда возвратились вместе со мною. Свидетельство о моём рождении, о крещении, — всё было в порядке. Я рос баловнем, проводя часть времени в Лондоне, но больше живя в родовом замке Уордингтон-хилл. Мне там нравилось больше всего: огромный дом с длинными коридорами, по которым можно было бегать, сколько душе угодно, просторные залы с рыцарскими гербами, с мечами, щитами и копьями, развешенными между роскошных шпалер. Таинственные башни, из бойниц которых я видел прекрасный лиственный лес, а с их верхних площадок видна была река, луга с пасущимися на них овцами, словом — благословенная старая Англия, без паровозов, заводов, уличного шума...

Образование я получил самое лучшее — меня с пяти лет учили играть на рояле, домашний учитель давал мне начальные знания по греческому и латыни, географии, истории, философии. Всё это потом, уже куда глубже мне пришлось изучать в Итоне, где преподаватели единодушно называли меня самым способным учеником. Я учился охотно, осваивал курс наук быстрее, чем другие дети, и пятнадцати лет поступил в Оксфорд. Ты слышал ещё о таком?

— Такое бывает редко, — согласился Шерлок. — Но я и сам мог бы поступить в пятнадцать лет в Оксфорд или в Кембридж, если бы в то время мне было, чем за это платить. Впрочем, отсутствие престижного диплома мне никогда не мешало. Извини за отступление. Продолжай.

— Продолжаю. Отец гордился моими успехами. И, как мне казалось, любил меня. Да нет, не казалось! Действительно любил. А вот леди Элинор... Подумать только, я звал её матерью, я знал, что она моя мать. Но никогда не чувствовал этого. Эта красивая, нежная женщина была со мною холодна, как лёд, я не помню, чтобы хоть раз она поцеловала меня не в самый краешек лба, чтобы взяла на руки... Я тяготился этой холодностью, я не мог понять, чем виноват перед мамой. И, как все дети, ужасно от этого мучился. Когда мне было двенадцать, леди Элинор вдруг родила сына. Именно вдруг. Это всех изумило, и её саму особенно. И вот тут случилось... Господи, как мерзко об этом рассказывать! Она внезапно объявила, ты понимаешь, объявила во всеуслышанье, что я не её сын, что я не сын герцога, что они усыновили меня в Южной Америке, потому что тогда она тяжело болела и врач сказал ей, что она не сможет иметь детей.