Джон поднял руки, словно сдаваясь:

— Ты действительно помнишь все преступления, что совершались в Англии, со времён, вероятно, Ричарда Львиное Сердце, а то и ещё раньше, знаешь манеру работы всех хоть сколько-нибудь известных воров и мошенников, и я уже этому не удивляюсь! Да, ты прав, ограбление в Норфолке — моя работа, кстати, одна из самых удачных, я ловко обделал это дело. После чего приехал к отцу, отдач ему деньги, сказал, что возвращаю долг и что отныне никогда и ничего не буду ему должен. Он пришёл в бешенство, грозил отправить меня в полицию. На что я ему ответил: «Это самое лучшее, что вы ещё можете сделать для меня, ваша светлость. Ибо, если вы не остановите меня сейчас, меня уже никто не остановит!» Помню, как он весь залился краской, вскочил со стула, опрокинув с подставки дорогую севрскую вазу, и завопил изо всех сил: «Вон!!!» Потом хотел мне бросить в лицо деньги, но я предупредил: «Если вы это сделаете, я стану переводить вам деньги по почте и каждый раз сообщать, откуда они украдены». Герцог, только что весь пунцовый, сразу побледнел и сказал: «Уходи же! Я тебя проклинаю!» — «Судя по всему, — ответил я, — вы прокляли меня в тот день, когда я родился». С этими словами я ушёл.

— Ты никогда не спрашивал у герцога, кто была твоя мать? — спросил Шерлок, вновь нахмурив свои тонкие брови и отбрасывая окурок сигары.

Джон нагнулся и безошибочно нашарил его в темноте возле лежанки.

— А если кто-нибудь увидит? — воскликнул он. — Что же ты? Они ведь краденые.

— Не волнуйся! — сердито оборвал Холмс. — Я потом всё уберу и не забуду об этом. Не отвлекайся, говори.

— Извини, пожалуйста. Ты хотел знать, спрашивал ли герцога о своей матери? Конечно. Но его светлость сказал мне только, что она далеко, в Южной Америке, и что он понятия не имеет, что с нею теперь.

— Исчерпывающие сведения! — вырвалось у Шерлока. — Ну, с этим, кажется более-менее ясно. После скандала ты ушёл от отца, это мне известно. А с Гендоном, выходит, продолжал поддерживать отношения?

— Да, постоянно. Кстати, вскоре после моего разрыва с отцом он от него тоже ушёл. Вернее, герцог его выгнал.

— За что?

— Не знаю. Спрашивал, но он увернулся от прямого ответа. Однако я ему продолжал доверять, и он был в курсе моих занятий. Конечно, только относительно в курсе — я не рассказывал ему, кого, когда и где собираюсь грабить. Правда, как я понимаю, ему нравилась моя месть обществу, но это не означало, что мне хотелось посвящать его во все тонкости своей работы.

Холмс кивнул, кажется, получив подтверждение родившейся у него догадки.

— И ты, наверное, временами давал ему денег?

— Да. Откуда ты знаешь?

— Ну, если он не был твоим сообщником, а о роде твоих занятий что-то, но знал, то ты не мог быть абсолютно уверен, что ему однажды не захочется навести на тебя полицию. А вот если ваша дружба была ему выгодна, тогда — другое дело.

Клей рассмеялся:

— Как всегда, в точку. Но дело не только в этом. Я считал, что многим обязан Гендону. И потом полагал, что однажды настанет момент, когда мне всё же понадобится его помощь. И не как адвоката, а именно как сообщника.

— И такой момент настал, когда ты задумал ограбить эсквайра Леера?

— Нет. Я вовсе не думал полностью посвящать Гендона в мой план. Это было слишком серьёзное дело, а я ему не так безгранично доверял. Просто хотел от него узнать, у кого из адвокатов его частной конторы консультируется Леер.

— У Гендона была своя частная контора? — удивился Шерлок.

— Нет, что ты! Я неточно выразился. Следовало сказать «частной конторы, где он служил».