— Май Чим? Это Мэтью.

— А, привет, Мэтью, как дела? Я так рада, что ты перезвонил мне.

— У тебя все в порядке?

— Да, все хорошо, спасибо. Ты читал о мистере Тринхе?

— Читал.

— Такой был милый старик, — искренне произнесла она.

— Да.

— Мэтью, мне очень стыдно за вчерашний вечер.

— Почему?

— Я себя так глупо вела.

— Вовсе нет.

— Ужасно глупо.

— Перестань.

— Совсем как ребенок.

— Все в порядке, Май Чим, правда…

— Мэтью, мне скоро тридцать один год…

— Я знаю.

— И я давно уже не ребенок.

— Я знаю.

— Мэтью, ты не смог бы сегодня со мной поужинать?

— С огромным удовольствием.

— С учетом того, что я тебя пригласила.

— Буду иметь в виду.

— Хорошо, договорились. Я знаю одно хорошее местечко. Ты можешь заехать за мной в восемь часов?

— Непременно, я заеду за тобой.

— Может быть, нам удастся поближе познакомиться друг с другом, — скороговоркой произнесла она и прервала разговор.

Мэтью еще долго разглядывал телефонную трубку.

Телефон Уоррена Чамберса был хитро устроен, можно было легко, без ведома собеседника записать разговор. Для этого требовалось просто включить автоответчик, набрать нужный номер и, дождавшись ответа, одновременно нажать две кнопки — «запись» и «старт». И никаких посторонних звуков, которые могли бы насторожить абонента. Операция проходила, что называется, негласно.

Он звонил из своего маленького офиса, некогда принадлежавшего фирме «Расследование Самалсона», пока владелец фирмы Отто Самалсон не отошел от дел. А отошел он по той причине, что его застрелили.

Убийства частных детективов — это скорее удел боевиков и романов, но Отто ухитрился выполнить этот трюк в жизни. Его партнер, китаянка, имени которой Уоррену теперь и не вспомнить, сразу же после трагедии уехала на Гавайи, и до недавнего времени офис пустовал, пока в него не въехал Уоррен. Он арендовал помещение и выкупил мебель у человека, купившего все это вместе у наследников Отто.

Дверь с матовым стеклом вела в приемную «Детективного агентства Чамберса» — загроможденную мебелью комнату размером шесть на восемь футов. Посредине стоял деревянный стол с пишущей машинкой, стул, напротив стола — зачехленное кресло, зеленая металлическая картотека, книжные полки, ксерокс, вешалка, со всех стен на посетителей смотрели с фотографий мать Уоррена, его две сестры с семьями, оставшиеся в Сент-Луисе. Уоррен разработал теорию: если вы обратились к человеку, у которого все стены увешаны фотографиями негров, вам стоит хорошенько присмотреться к хозяину кабинета, и окажется, что сам-то он тоже негр.

Секретаршу Уоррену пока заменял автоответчик. Время от времени ему требовалась посторонняя помощь, но эти люди, как правило, работали не в его приемной. Сам кабинет был просторнее приемной — футов десять на восемь, но на этом отличия и кончались, в нем царил не меньший беспорядок. Правда, он имел одно большое преимущество — окно, вид из которого ограничивался зданием на противоположной стороне улицы, но тем не менее возникало ощущение раздвинутого пространства.

Уоррен, набирая номер, краем глаза наблюдал за бегущим по стеклу дождем. На третьем гудке трубку сняла Джессика Лидз. Уоррен представился, они обменялись несколькими вежливыми фразами о погоде, и он спросил, нельзя ли переговорить с Нэдом Уивером. Он специально избежал фразы: «Могу ли я поговорить с вашим братом?» Ему показалось, что пока не следует раскрывать карты.