— Это какие? — спросил Уивер.

— Некоторые сведения, которые мы получили из прокуратуры.

— А-а, — протянул Уивер.

— Я вам очень признателен, вы оказали нам неоценимую услугу.

— Да, — ответил Уивер и повесил трубку.

«Ну-ка, ну-ка, маленькая дрянь, поглядим, может быть, ты звонил кое-куда ночью тринадцатого августа».

В детстве, которое Мэтью провел с семьей в Чикаго на берегу большого озера, он изнурял себя бегом, надеясь попасть со временем в школьную сборную по легкой атлетике. Но ничего у него не вышло. Для футбола он был слишком худым, для легкой атлетики очень медленно бегал, и в конце концов он выбрал хоккей, но в первой же игре сезона сломал ногу, вернее, это сделали соперники. Нога до сих пор побаливала в сырую погоду. Он с трудом бежал по беговой дорожке спортзала полицейского управления, куда его пускали с молчаливого разрешения инспектора Мориса Блума. Нога давала о себе знать. Зато лишние фунты таяли прямо на глазах.

Сегодня, в восемь часов утра, после того как он сделал сто концов в бассейне, он весил 184 фунта. Это было бы равнозначно 84 килограммам в Риме и 13 стоунам в Лондоне, куда он заехал на обратном пути из Италии повидать старого друга, адвоката, который жил большую часть времени и Хоукхерсте, графство Кент. Завтра, если не будет дождя, он отправится на очередной урок тенниса к Киту, который так унизил его прошлый раз. Мэтью предполагал сбросить хотя бы шесть фунтов и укрепить ноги бегом.

Кроссовки, соприкасаясь с синтетическим покрытием беговой дорожки, издавали ритмичный стук, нагонявший на него сон. Его мысли следовали в такт размеренному ритму. Аналогичное воздействие оказывала на него музыка. Трудно было понять, почему физическое усилие подгоняет его мысли не менее успешно, чем гармония музыкальных звуков. Он бежал вслед двум парням: высокому, здоровенному, в черном тренировочном костюме и изящному юноше в сером спортивном костюме и голубой кепке с козырьком, надвинутой на самые уши. Мэтью не стремился обогнать их, да и они как будто не ставили рекордов. Гигант бежал впереди, за ним через тридцать футов пыхтел малыш, замыкал колонну через тридцать футов Мэтью. Они строго держались установленной дистанции, подобно незнакомым бегунам в парке на утренней пробежке. Но они были в помещении спортзала полицейского управления, и за окнами хлестал проливной дождь.

Мысли Мэтью были заняты убийством Тринха.

За все время расследования произошло одно значительное событие: был убит человек, который видел, как убийца садился в машину, стоявшую у обочины дороги в «Малой Азии». Эта информация просочилась в «Геральд трибюн», любимый печатный орган города Калузы: «Тринх Манг Дук, один из основных свидетелей в деле об убийствах, по подозрению в совершении которых задержан Стивен Лидз, как нам сообщили в полиции, запомнил номер машины убийцы». Все. Можно убирать свидетеля. Причина веская, чтобы подать прошение о рассмотрении дела в суде другого округа.

Но убийца не тронул Тран Сум Линха, который в ту ночь отдыхал на пороге своего дома вместе со своей многочисленной родней и видел, как мужчина в желтой куртке и кепке бежал в сторону дома убитых. Ведь он тоже был свидетелем, и куда более важным, ибо видел убийцу до совершения преступления, а не после, как Тринх. Почему же убит один, а не оба? Или Тран был следующим в списке его жертв?

Бегуны впереди прибавили темп.

Мэтью тоже поднажал, стараясь не отставать от человечка в голубой кепке, с которого пот тек градом. Мэтью тоже был мокрый как мышь. Завтра он появится на корте стройный и умелый, как Иван Лэндл. Мяч, отбитый его ловкой рукой, молнией пронесется над сеткой — очередное, четвертое по счету, очко в этом захватывающем сете в копилку Мэтью Хоупа, департамент Держи Карман Шире.