– Бабушка, простите, простите меня! – тихо говорила она.

– Ах, Лиза, ты меня убьешь своими слезами.

– Бабушка! – раздирающим голосом вскрикнула Лиза.

– Полно, перестань, дурочка, – в испуге говорила старушка, гладя ее черные косы.

– Скажите, что простили меня, я перестану плакать!

Старушка поцеловала ее в лоб; Лиза повисла на шее у своей бабушки и стала ее целовать, приговаривая:

– Бабушка, голубушка, простите, я больше не буду!

– Ну, хорошо, хорошо! – сказала старушка, освобождаясь из объятий своей внучки. – Лучше пригладь волосы, ишь как растрепала их!

Лиза кинулась к зеркалу, распустила косы и начала приглаживать волосы. Старушка вскрикнула:

– Лиза! что у тебя коса-то одна короче? а?

Лиза вспыхнула; она быстро завернула косы около головы и отвечала, не повертывая лица:

– Я шалила, да и обрезала.

– Ну, это уж нехорошо! сколько раз я тебя просила, чтоб ты в своих шалостях хоть себя бы не уродовала.

– Разве это безобразно? ведь я только дома и когда жарко их распускаю.

– Куда же ты дела волосы? – спросила старушка, пристально смотря на внучку, которая, помолчав немного, холодно отвечала:

– Они у Степана Петровича.

Радостная и лукавая улыбка озарила доброе лицо старушки.

Молчание длилось с минуту. Лиза, напевая, села к столу, взяла карандаш и стала небрежно чертить им.

– Лизанька! – сказала старушка необыкновенно ласковым голосом.

– Что вам, бабушка? – бросив лукавый взгляд на старушку, спросила внучка.

– Знаешь, что я тебе скажу!

И старушка приостановилась.

– Ах, бабушка, уж не цыплята ли у пеструшки?

– Нет! – сердито отвечала старушка. – Я хочу говорить с тобою о Степане Петровиче, – прибавила она кротко.

Лиза вспыхнула, уткнулась в бумагу, карандаш сломался; она с сердцем бросила его, взяла другой.

Старушка решительно спросила:

– Ну, что же, Лиза?

– Да говорите, я слушаю! – запальчиво отвечала Лиза, очинивая карандаш.

– Видишь, Лиза, ты ведь никогда со мной не говоришь как следует! – с упреком заметила старушка и нахмурилась.

– Какие вы смешные, бабушка! ну, что я буду говорить с вами о Степане Петровиче!.. По мне хоть бы я век его не видала… да еще лучше, – тихо прибавила Лиза.

– Ну, так! как сведет с ума, потом хоть бы век не видать, – покраснев, сказала старушка и с гневом прибавила: – ты, кажется, хочешь и с ним?..

Лиза побледнела, быстро вскочила и грозным голосом закричала:

– Бабушка!!!

Старушка вздрогнула и замолчала, а Лиза, держась за стол, полная гнева, смотрела на нее. Потом в изнеможении она опустилась на стул.

В комнате сделалось так тихо, что слышно было жужжанье мухи, суетившейся за сторой.

Через минуту Лиза тяжело вздохнула, оглядела комнату и, остановив грустный и отчаянный взор на старушке, которая сидела с поникнутой головой, ласково сказала:

– Бабушка!

Старушка пугливо подняла голову.

– Степан Петрович будет сегодня у нас?

– Не знаю, а что?

– Так!

– Хочешь, я пошлю за ним! – радостно сказала старушка.

– Не надо, не надо! – пугливо перебила ее Лиза.

– Он болен, Лизанька.

– Что с ним? – дрожащим голосом спросила Лиза.

– Не знаю!

Лиза подняла голову и насмешливо посмотрела на старушку.