— И я думал. Но на другой день к тому дому пошел охранник, который видел эту рожу полтора года подряд, и он тоже узнал его! Роскошно одетый господин оказался тем самым карманником!

— О, светлая Иштар… — пробормотала ошарашенная Мархит. — Не могу поверить… С таким богатством и…

— Тебя удивляет, любимая, что он украл кошель? В этом как раз нет ничего странного. У нас…

— Меня не удивляет то, что он украл кошель, — перебила хозяйка трактира. — Я и сама знаю богачей, что воруют почем зря у самых нищих. Но что мне непонятно, так это то, почему он полтора года просидел в темнице? Такие не сидят…

— Ты права, моя умница, — снова чмокнул ее в щеку карлик. — Ты как всегда права. Только кто ж знал, что он у нас? Он мог бы передать послание, конечно, но после его нападения на Хама ни один охранник не хотел иметь с ним дела. Ребята говорили, что он проделывал такие подлые штуки… Мол, зайдешь к нему — он вроде глаза прикрыл, спит… И вдруг как плюнет в рожу! Бр-р-р… Как еще наши его не убили, не понимаю…

— Если все так, то почему ты сказал, что история эта непонятная?

— Потому что я до сих пор не могу догадаться, как он удрал…

Зато Конану не надо было и догадываться — он знал отлично всю схему побега. Как бы ублюдочный Деденихи ни обидел этого Хама, как бы он ни плевался, все равно нашелся кто-то, кто за порядочную мзду передал на волю его записку. А потом слуге или наперснику его оставалось только надуть доверчивого Кармио Газа печальной легендой о несчастном узнике и его умирающем дедушке, забрать талисман и уехать в Эрук. Прах и пепел! Как же просто!

— Прах и пепел… — прорычал варвар, вставая. — Ты скажешь мне, Херби, где тот дом?

— Я скажу тебе, где найти Хама — он покажет и дом, и ублюдка. Только… Я хочу предупредить тебя, Конан: охранник, который полтора года носил ему еду и воду, утонул в мелком водоеме у городской стены…

— Перепил? — коротко осведомилась Мархит.

— Возможно, — пожал плечами Херби. — Хотя почему-то к его шее был привязан камень… И это случилось через треть луны после того, как он узнал в важном господине ту тварь!..

* * *

За два дня пути вороная совсем выбилась из сил, и как Конану было ни жаль, пришлось оставить ее на постоялом дворе в деревеньке близ Эрука. Взамен он взял могучего, серого в яблоках коня, который был далеко не столь красив, но зато домчал его до стен города задолго до сумерек.

Теперь киммериец особенно чувствовал время: он ступил наконец на верный путь, и чем ближе был его конец, тем ближе было и начало пути иного. Поэтому, наверное, он не стал заезжать в знаменитые своими винными погребами забегаловки Эрука, а погнал коня сразу к дому Хама, благо карлик Херби подробно описал ему дорогу туда.

Крошечная деревянная развалина стояла в ряду таких же унылых бедных конурок на самой окраине, у городской стены; Конан, опознав ее еще издалека по огромному гнезду на крыше, стрелой пролетел мимо изумленных его богатым видом и прытью горожан и осадил коня прямо у низкого разбитого крыльца.

Хам оказался дома. Это был чернявый низкорослый крепыш с курчавыми волосами, большими выпученными глазами, крупным носом и тонкими, весьма подвижными губами. Стоило Конану произнести имя Херби и напомнить историю с младшим Деденихи, как парень тотчас разразился бешеными ругательствами в адрес последнего, видимо оставившего поистине кровавый след в его душе — или, вернее, на его шее.

Изощренная брань, потоком низвергающаяся из его уст, в другой раз немало повеселила бы варвара, но только не сейчас.