Он спешился, быстро зацепил узду за ветку сухой смоковницы, затем, подпрыгивая от нетерпения на одном месте, подождал, пока варвар сделает то же самое, но только более обстоятельно.

— Идем скорее! Дом — там, за холмом.

Конан двинулся за ним, про себя удивляясь, как ловко он сумел выследить младшего Деденихи и не попасться ему на глаза — стоило тому раз оглянуться, и он несомненно заметил бы крадущегося за ним охранника темницы. Будто услышав эти его мысли, Хам скороговоркой пояснил:

— Я почти все время полз. Хорошо, он был пеший, а то точно б упустил… Знаешь, Конан (парень впервые назвал его не господином, но по имени)… Я так боялся, что он обернется и увидит меня… Один на один мне б его не одолеть…

Конан хмыкнул, но ничего не сказал. Из того, что он уже знал о младшем Деденихи, становилось ясно, что человек этот далеко не так прост, как представил его дед купцу Кармио Газа. Что-то мало был он похож на скромного хозяина постоялого двора, вечного холостяка, что вынужден смиренно ухаживать за двумя древними стариками. Впрочем, кто же он таков на самом деле, выяснится очень скоро — не успеет огненное око светлого Митры коснуться краем своим черты горизонта… Да и был ли он вообще, этот Деденихи? Был ли отец его? Был ли дед?..

— Вот этот дом! — выдохнул Хам, останавливаясь. — Смотри, какой…

В розовых лучах заходящего солнца дом белого и черного мрамора казался настоящим дворцом. Окруженный сравнительно невысокой, в полтора человеческих роста, каменной стеной — такую варвар запросто мог перепрыгнуть с первой же попытки, — он тянул к небу четыре шпиля, венчавших небольшие изящные башенки; каждая из них смотрела на спутников всего одним окном — узким и высоким, зато стена имела ряд крошечных бойниц, сквозь которые легко было обозреть все подходы к дому.

С презрением игнорировав возможное наблюдение за ними, киммериец спрыгнул с холма и не таясь направился к воротам.

— Хей… Хей, Конан! — испуганно зачастил сзади Хам. — Ты куда это? Я не пойду.

— Не ходи, — пожал плечами варвар, не оборачиваясь и не замедляя шаг.

Он не знал еще, что будет делать, что скажет, постучав в ворота, но хорошо знал другое: он и в глаза не видал этого Деденихи, из чего следовало, что и Деденихи его, Конана, тоже не видал. Если можно решить спорный вопрос об обладании талисманом мирным путем, то лишь благодаря тому, что обе стороны пока не знакомы друг с другом. Киммериец не склонен был доверять себе дипломатические сношения с кем-либо — проще оставить слова болтунам и поднять меч; он бы так и поступил сейчас, если б не тайна судьбы рыжего. Ныне все сложилось так, что прежде чем обнажать клинок, надо все-таки открыть рот и попробовать договориться, как бы его от этого ни тошнило…

Совсем иное дело Хам с его не догрызенным горлом. Конечно, его-то бандит узнает сразу, поэтому ему и не следует сейчас Конана сопровождать. Рассуждая таким — или почти таким — образом, варвар подошел к мощным железным воротам (без удивления уже обнаружив на них выгравированные целые стада слонов — третьего числа, призванного избавить его от сомнений), рядом с которыми обнаружил еще маленькую дверь. Только он со всей силой ударил ногой, обутой в сапог с кованым носком, в низ ворот, как дверь эта открылась, и перед киммерийцем, любезно улыбаясь, предстал сам хозяин дома. Конан узнал его в тот же миг. Звали его — Деб Абдаррах.

Глава седьмая

За прошедшие пять лет он ничуть не изменился, и это было довольно странно, особенно если учитывать то прискорбное обстоятельство, что как раз пять лет назад он утонул. Те же приятные твердые черты гладкого белого лица; та же гнусная вкрадчивость в жестах, в походке — во всем; тот же холодный взгляд, от бывшего когда-то отличный тем лишь, что теперь он и не пытался его смягчить.