Было так много еды, которая стояла всюду, но в первые в жизни, он не смог съесть и куска. Также и Лили.

Все знали Фазира, который десятилетиями жил в этой семье, и конечно же, не постарел ни на йоту. Они задумывались о том, что это странно, но потом решили, что скорее всего он был из какой-то чужеродной страны, а многие из них никогда не покидали Среднего Запада, поэтому не могли точно сказать, как влияет возраст на иностранцев. Так они воспринимали его. Будучи джинном и таким образом возвышаясь над простыми смертными, он не встречался с ними слишком часто, и сейчас делал это только из-за своей обязанности по отношению к Уиллу и Бекки и, конечно, Лили. Он помог Лили, играя хозяина и доброго «дядю» особенно, если взглянуть на его фигуру (термин «дядя» пришлось придумать еще Саре, чтобы как-то объяснить его присутствие в семье, и Фазуру он очень понравился, и нравился до сих пор).

Наконец, после долгих часов, когда все приличия были соблюдены и их оставили последние люди, Фазир щелкнул пальцами, зная, что Лили слишком устала, чтобы все прибрать. Он отнес ее на кровать и стал гладил по волосам, пока она не заснула.

— Фазир? — прошептала она перед тем, как упала в страну грез.

— Да, моя милая?

Она по-прежнему шептала, но ее слова вызвали глубокую печаль в сердце Фазира.

— Я никогда не желала, но мое последнее желание, чтобы ты остался со мной навсегда.

Впервые в жизни он почувствовал, как слезы защипали в глазах и может именно в этот момент он наконец-то понял хоть немного то чувство, которое испытывала Сара, когда он встретил ее впервые.

— Вот и прекрасно, — прошептал Фазир, но ее усталость взяла над ней вверх.

В последующие дни она поднималась с кровати и ее рвало. Кроме того, в каждый раз, когда раздавался телефонный звонок, ее лицо озаряла странная смесь ожидания и облегчения, и она тут же стремглав бежала к телефону. Но всегда было понятно, что это был не тот, кого Лили надеялась услышать — друга или члена семьи, желающих высказать свои соболезнования или поинтересоваться, как она поживает. Ее лицо тут же резко менялось, словно звонивший сообщал ей, что мир вот-вот рухнет.

Дни переходили в недели, и Лили более отчаянно стала бежать к телефону. Она также сделала пару звонков, но ничего не говорила, все больше и больше становясь отстраненной.

Фазир чувствовал себя обеспокоенным.

Лили, как и Фазир ничего не предпринимали, чтобы решить, что делать дальше. Ни один из них не смог зайти в комнату Уилла и Бекки, они не могли этого вынести. И еще было полно вещей Сары, которые так и не были разобраны, и все еще хранились здесь.

Лили сообщила ему, что она не хочет переезжать обратно в Индиану, а он, ну, он никогда не был в самолете. И он не хотел даже пробовать, особенно после трагической кончины Бекки и Уилла, хотя он по любому не мог умереть, но она могла. Он может и делал (очень часто, в основном для того, чтобы встретиться со своими друзьями-джиннами) залезал обратно в свою бутылку, и таким образом мог путешествовать. Но после ее такого краткого объяснения, ничего не произошло.

Что-то еще тяготило Лили, что-то связанное с телефоном и ее утренним токсикозом, который по-прежнему происходил каждый день.

Наконец, он не смог больше этого выносить. Она находилась дома больше месяца, и они оба дрейфовали по дому, словно тени. Лили большую часть времени читала, Фазир беспокоился.

Она просто перестала быть той Лили.

Она всегда была занятой и целеустремленной – сохраняла свою комнату в чистоте, помогала по хозяйству, делала домашнее задание в срок, двигалась вперед, готовила письменную работу к конкурсу, помола с готовкой.