Между французами и их голландскими союзниками постоянно сохранялось нервозное раздражение, которое то вспыхивало с новой силой, то затихало, а на противоположной стороне Максимилиан Баварский непрерывно держал в опасении венский двор, и дружеские отношения между Австрией и Испанией не раз оказывались на грани разрыва.

Перед послами всех стран стояла двойная задача: вести переговоры в интересах своего правительства и сеять рознь между противниками. Усилия испанских дипломатов в отношении голландцев были направлены на то, чтобы разорвать франко-голландский союз, и в конце концов им это удалось. Имперские дипломаты стремились разрушить франко-шведскую коалицию и настроить против Франции ее германских союзников. Французы в вопросе германских католиков добивались отторжения Баварии от Австрийского дома Габсбургов. Эта хитросплетенная игра всех против всех еще более усложнялась присутствием разнообразных малых государств на периферии европейского конфликта – делегатов от короля Португалии, Швейцарской конфедерации, герцогов Савойского и Лотарингского.

Война по-прежнему, хотя и в незначительной степени, оставалась гражданской войной в Германии, и как бы мало местные интересы ни влияли на Вестфальский конгресс, их невозможно было полностью игнорировать. Не имея возможности управлять ходом войны, два князя, которые периодически пытались сформировать германскую партию, в очередной раз попытались заявить о своих правах уже на мирных переговорах. Иоганн-Георг Саксонский и Максимилиан Баварский действовали поодиночке; центристская партия слишком часто не оправдывала надежд, чтобы у кого-то еще оставалось желание ее возродить. Однако в клубке переговоров в Мюнстере и Оснабрюке отдельные нити саксонской и баварской политики стремились к одной и той же цели – по мере сил решать дела империи без деспотического вмешательства каких-либо иноземных держав.

В своей лебединой песне оба князя проявили те особые качества, которые давно уже отличали их политические курсы: Иоганн-Георг, как всегда, был слишком прямолинеен, а Максимилиан – слишком уклончив в своих планах. Иоганн-Георг с самого начала поставил себе целью утрясти главные разногласия между германскими католиками и протестантами в надежде, что таким образом ни те ни другие не будут испытывать соблазна позвать на помощь иностранцев для разрешения этого ключевого конфликта. Его политика была бы эффективнее, если бы он сумел добиться успеха пораньше. Германия сама справилась со своей религиозной проблемой, но уже после того, как французы и шведы выдоили из нее все желанные преимущества.

Максимилиан вел более сложную политику. Испании он опасался больше, чем Швеции или Франции. Поэтому он настаивал на том, чтобы запросы Франции и Швеции удовлетворялись сразу же, чтобы Эльзас отдали французам, Померанию – шведам, так чтобы ни у первых, ни у вторых не оставалось поводов лезть в германские дела. Он воображал, что после этого с оставшимися без поддержки протестантами будет легко справиться, а мощная католическая конституционалистская партия сможет с позиции силы разговаривать с императором и его испанскими союзниками без дальнейшего иностранного вмешательства.