|
Это была всего лишь попытка оттянуть критический момент. Такая проблема не стояла перед французским правительством, которое все еще воевало с Испанией и держало под контролем свою преимущественно национальную армию. В гораздо более трудном положении находились шведские власти, которым предстояло демобилизовать почти 100 тысяч человек, по большей части немцев, не имевших иных надежд на будущее, кроме тех, что давала им солдатская служба. Небольшое меньшинство в шведских силах составляли протестанты, высланные из владений Габсбургов, чехи и австрийцы, возмущенные тем, что правительство, за которое они воевали, пожертвовало их интересами ради заключения мира. А еще оставались оборванные остатки бернгардцев, которые пристроились к шведам в расчете на лучшее обхождение, чем у Тюренна, и которых пугала перспектива окончательного роспуска.
На имперской стороне положение сложилось лишь чуть менее угрожающее. Перед Пикколомини стояла задача распустить около 200 тысяч мужчин и женщин, лишенных единственного средства к существованию. Вновь встроить такую громадную массу людей в мирное население чрезвычайно трудно даже в том случае, если солдаты и члены их семей лучше приспособлены для мирной жизни. Самыми непосредственными были две угрозы: во-первых, армии все еще оккупировали страну, и недовольство кого-либо из тех, кто подписал мир, могло бы привести к возобновлению войны, пока у него имелись для этого возможности; во-вторых, солдаты могли взбунтоваться против своих военачальников, учинить самосуд и жить, как прежде, за счет грабежа, уже не как войска, а разбойничьи банды. Обе эти опасности были вполне реальны. В Вене боялись, что шведские и баварские войска объединятся и вместе выступят против миротворцев. Назначение главнокомандующим кузена королевы Кристины Карла-Густава (будущего шведского короля Карла X) ничуть не укрепило политической определенности: принц был молод, честолюбив и воинствен, и его коробило такое поручение, как демобилизация войск, на которой не завоюешь себе славы. Тем временем нерешенность определенных проблем на переговорах в Вестфалии дала повод для опасной критики всего комплекса документов. Компромиссное решение земельного вопроса не удовлетворило ни католиков, ни протестантов. Больше того, соглашение не предусматривало никаких мер по исполнению этой своей части, а любые попытки силой претворить его в жизнь могли легко привести к возобновлению военных действий. Папский нунций добавил свою ложку дегтя, осудив договоренности в целом как противоречащие интересам церкви. Испанское правительство выразило императору гневный протест, обвинив его в низком предательстве. Вольный добытчик Карл Лотарингский был полностью исключен из договора и, несмотря на протесты, продолжал удерживать крепость Хаммерштайн на германской земле. Испанцы заявили, что намерены остаться во Франкентале. Герцог Мантуанский выразил несогласие, потому что французское правительство передало часть его земли в чужие руки, даже не спросив у него разрешения. Через пять с половиной лет после подписания мира, в мае 1654 года, из Германии ушел последний вражеский гарнизон. В первые два года вероятность продолжения войны оставалась весьма высокой, а в последние три общей безопасности угрожали только локальные вспышки. В Праге мир был провозглашен в середине ноября 1648 года. До конца декабря шведские и имперские командующие неоднократно совещались друг с другом, и население с надеждой ожидало скорейшего расформирования армий. Но к концу года командующие продвинулись лишь на один шаг вперед – а именно договорились о точном количестве промежуточной контрибуции, которую выплатят подданные императора на снабжение войск вплоть до их роспуска. О самом роспуске даже не шла речь, и все договоренности отложили до нового конгресса в Нюрнберге, который должен был рассмотреть процедуру и условия демобилизации. Всю Германию охватило смятение и ужас, когда стало известно о сумме этой контрибуции. |
