— Но он приносил банку доход. Неужели это никого не волновало?

— На самом-то деле не приносил.

— Как это так?

— Он сделал несколько серьезных ошибок относительно валютных рынков. Оказывается, одна из его любовниц — астролог, и она предсказала, что он сможет сделать верный расчет и наилучшим образом использовать деньги банка в тот момент, когда солнце будет находиться под влиянием чего-то там — и все в таком духе. Знаешь эту шутку про Уран? Так вот, он на это повелся. Киаран случайно узнал правду. Он недавно был на вечеринке и поговорил с одной девушкой, которая оказалась бывшей любовницей Сэма…

Киаран говорил с какой-то девицей?! Слова Бладхаунда вонзились мне в сердце, словно кинжал. Впрочем, сам он этого не заметил и с увлечением продолжает рассказывать, как сегодня сутра пораньше Сэма препроводили из банка. Еще до того, как я пришла. Он был так зол и ошарашен, что схватил ключи от служебного «Порше» и прямо перед носом охранника швырнул их в канализационную решетку.

— Так или иначе, — говорит Бладхаунд, — это мы обсудим позже. Вечером я расскажу все в подробностях, когда прихватим Джулию и пойдем куда-нибудь. А сейчас лучше взяться за работу, если мы хотим управиться с этой сделкой в срок. Вперед. За работу!

Он ободряюще сжимает мою руку, а я наклоняюсь и целую его в щеку.

— Джулия очень счастливая женщина, — говорю я ему. А потом отхожу от Бладхаунда и направляюсь к столу Киарана.

Он заметил меня и идет мне навстречу, так что мы встречаемся вдалеке от любопытных ушей его команды.

— Кажется, я должна тебя поблагодарить.

Он смотрит на меня, но в глазах нет обычного озорного блеска. Он выглядит усталым. Вымотанным вконец.

— Не за что, — вежливо отвечает он. — Полагаю, теперь мы квиты — вот и все.

Квиты. Почему это звучит так ужасно? Как приговор. Что-то закончилось, не успев начаться.

— Возможно. Но все равно спасибо тебе.

Я отворачиваюсь и иду обратно, повторяя про себя слово «квиты», принуждая мысли снова вернуться к сделке, оставляя свою личную жизнь за спиной… Внезапно я слышу свое имя. Я оборачиваюсь. Киаран стоит там, где я его оставила, и что-то говорит, но я не могу расслышать. Я делаю шаг к нему.

— Прости? Что ты сказал?

— Я спросил, не дашь ли ты мне еще один шанс. Пожалуйста, Трикси. Я так виноват перед тобой…

А я вспоминаю, как часто мне случалось обижать друзей едкими словами. И как пренебрежительно я относилась к маме. О своих амбициях и резкостях. И я понимаю, что не вправе осуждать Киарана.

— Может быть. Но только если между нами больше не будет лжи.

— Я обещаю.

— Очень хорошо! Поскольку я собираюсь кое-что тебе сказать. Откровенно.

— Что?

— Я ненавижу латте!