Стражники отобрали у меня меч и кинжал, но не догадались о спрятанном в рукаве ноже. Я привел его в состояние боевой готовности, хотя понимал, что между мной и свободой слишком много запертых дверей. Тогда я решил закончить осмотр доставшегося мне каменного мешка.

К тому времени, когда Перун отодвинул засовы моей камеры, я успел обследовать каждый камень и ознакомиться с нацарапанными на них надписями. Он собственноручно снял с меня оковы, потом повернулся ко мне спиной и повел меня по узкой лесенке в свой кабинет, ни разу не оглянувшись при этом. Я смиренно следовал за ним, убедившись, что он совершенно меня не опасается.

Капитан уселся за простой сосновый стол, на котором находились только масляный светильник и ворох карт. Он показал мне на скамейку перед столом.

— Я беседую с заключенными в двух помещениях, — заявил он. — Вот в этом они говорят непринужденно. А в другом им приходится говорить с посторонней помощью.

— Меня устраивает это помещение, — быстро сказал я. — Вполне устраивает. О чем вы хотите со мной поговорить?

Откинувшись на спинку стула, он закинул ноги на стол.

— Своим появлением здесь вы привели в недоумение такого простого солдата, как я.

— Вы далеко не просты, капитан.

— Верно, — улыбаясь, согласился он. — Но все-таки я солдат. Пошлите меня в сражение, и я с удовольствием воспользуюсь своим искусством тактики и ориентирования в любой местности. Поместив неразговорчивого собеседника на дыбу, я вытащу из него нужные мне сведения минут за десять. Простые задачи, ясные цели — вот что мне нравится. Но хитроумные интриги и тайные происки выше моего понимания. Я не делаю секрета из того, что считаю вас шпионом. Бросьте, бросьте, — посоветовал он, когда я попытался возразить. — Любой чужак, прибывающий в город в такое время года, является шпионом. Ваша легенда не так уж плоха и, конечно, вполне правдоподобна, но я заподозрил бы даже трех святых царей, если бы они заявились в Орсино в канун Рождества.

Во время разговора мы пристально следили друг за другом, поигрывая взглядами. Мы оба понимали, что я приврал. Мне подумалось, что и он не до конца откровенен, но только он сам знал это наверняка. Я привык увиливать, правда, обычно под маской шута. И вдруг я понял, насколько сложнее скрывать свои мысли, лишившись этой защитной маски. Тем более что капитан внимательно следил за мной, пытаясь выловить ложь в моих словах, а я следил за ним с той же целью. Если, допустим, прибавить некоему управляющему лет пятнадцать тяжелой жизни, пребывание в тюрьме, войны, безумство… Потянет ли общая сумма на Перуна? Я разглядел незамеченные мной прежде подробности. Был ли у Мальволио шрам над левым глазом? И такая форма носа? Больше я ничего не помнил. Шрамы, конечно, дело наживное, да и нос мог сломаться и изменить форму.

— Мне жаль, что я испортил вам зимние праздники.

— О нет, наоборот. Вы сделали их интересными. Как я уже упомянул, можно препроводить вас в другую камеру и получить необходимые мне сведения, но есть одна сложность.

Он сделал эффектную паузу.

— Какая же? — спросил я наконец, догадавшись, что он ждет моей реплики.

Капитан одобрительно кивнул и ответил:

— А такая, что я не знаю, на кого вы работаете. В наши тревожные времена существует множество вариантов. Если, разбираясь в этих вариантах, я нечаянно стану причиной вашей смерти, то, возможно, принесу нашему городу больше вреда, чем пользы.