Я вновь поклонился, и она исчезла, как видение.

Когда я дошел до дворца, уже спустились сумерки. Малахий приберег для меня кусок баранины, за что я от души благословил его. Я погрыз мяса и прошел в комнату Бобо, кивнув сторожившему у его дверей слуге. Когда я появился, Бобо еще бодрствовал, читая при свете одинокой свечи.

— Фабиан убит, — сообщил я ему. — Арбалет.

— Я слышал, — ответил он. — Он стал первой жертвой, чью смерть мы допустили. Кто будет следующим?

Глава 13

Кто надеется на себя, тот глуп…

Наступила еще одна плохая ночь, поскольку в моем сне Фабиан присоединился к Орсино. Фабиан укоризненно взирал на меня. «Когда-то мы были друзьями, — сказал он. — Частенько веселились и пьянствовали до отупения. Почему же ты не помог мне сейчас?» Однако он не дождался ответа: я был слишком поглощен жонглированием, стараясь не допустить падения остальных дубинок.

Возможно, Бобо прав, подумал я, проснувшись. Его критические укусы уязвляли самолюбие, но порой именно это позволяет одному шуту наставить другого на путь истинный. Мои интриги оказались опасными и бесполезными. Пора срочно переходить к спасению жизней тех людей, что могут стать потенциальными жертвами. Все остальное, в конце концов, не имеет особого значения.

Оглядываясь назад, я понял, что меня перехитрили с самого начала. Я вписался в некий тщательно разработанный сценарий, но даже осознания этого было недостаточно, чтобы разрушить его. Моего напарника вывели из игры, а мне связывала руки маска рассудительного торговца и слежка Перуна. Не исключено, кстати, что он и есть Мальволио. На мой взгляд, удовольствие, с которым он забавлялся со мной, делало его еще более подозрительным.

Похороны Фабиана состоялись утром. Я почтительно стоял в задней части церкви, потом проследовал за прихожанами на кладбищенский холм. Графиня облачилась в траурное платье, так соблазнительно подчеркивающее фигуру, что я удивился, почему мертвецы не встают из своих гробниц. Она улыбалась и оживленно болтала с горожанами, словно все собрались тут на праздничную прогулку. Себастьян явно страдал от похмелья. Нет, не только от похмелья, но и от чувства вины.

Я нашел взглядом Александра и подошел к нему.

— Что случилось с графом? — спросил я.

— По-моему, терзается угрызениями совести за свое вчерашнее поведение, — ответил он. — Твердит, что если бы он вовремя пришел на репетицию, то Фабиан остался бы в живых. И с ужасом вспоминает, как насмехался над этим парнем, когда тот уже лежал мертвым.

— Это не его грех, — сказал я. — Он ведь не знал.

— Тем не менее он поклялся сохранять трезвость до конца Двенадцатой ночи и в наказание сам займется репетициями мистерии.

— Краткосрочная епитимья за мелкое прегрешение.

— Уж поверьте мне, столь долгая трезвость будет для него предостаточной карой.

Я не стал спорить с этим.

Фабиана положили в склеп, предназначенный для преданных слуг графини, и толпа отправилась обратно в город. Сопровождающий герцогиню Клавдий покинул ее и пристроился ко мне.

— Печальное событие, — сказала Виола голосом Клавдия. — Кто-то даже осмелился бы сказать — дурацкая нелепость.

— Согласен, — уныло сказал я. — Вы ошиблись, положившись на меня.

— Вы не правы, — заметила она. — Мы не можем целую зиму прятаться по домам. Человеческое коварство порой безгранично. Вы не должны винить себя.

— Должен.

— Что ж, если вам хочется чувствовать себя виноватым, то мы можем прямо сейчас признать наше бессилие.