— Как ты… Кто посмел? — Понтий все еще пребывал в ауте — Клевета! Это…

— Что в письме? — я встал, обрывая жалкие оправдания префекта.

— Это твоя мать пишет. — префект отвел глаза. — Перехватили случайно.

Пилат пытался сосредоточиться, но у него это получалось плохо. Нет, не умеет он стойко держать удар. Как военный, может и неплох, но как политик слаб…

— Дай сюда. — грозно произнес я, протягивая руку. — И не вздумай звать стражу. Тиберий все знает. Моя смерть только укрепит его подозрения.

Я выхватил у побледневшего Пилата свиток, погрузился в чтение. Начиналось письмо весело: «Марку Юлию от Эмилии Лепиды — радуйся! Ливия Друзилла мертва!» Скажи, какая новость — да, мать императора еще в октябре представилась! Я быстро пробежал глазами остальное послание. Писала его моя «мать» из Испании. Точнее из Лузитании. Из письма я понял несколько вещей. Во-первых, мать была в ссылке, причем черт знает где, практически в Португалии. Во-вторых, поскольку главный враг семьи Юлиев-Агриппа — побочной линии Юлиев-Клавдиев — мертва, Эмилия призывала сына не медлить и срочно отправляться в Рим. Если надо — даже дезертировать. Судя по ее намекам — в этом сирийском легионе меня прятали именно от Ливии.

Однако мамаша совсем не владеет азами конспирации. Лепить такое открыто в письме, которое легко перехватить… это ж совсем без мозгов надо быть.

— Так ты изгнанник или шпион Тиберия? — Понтий, наконец, совладал с собой, снова взял в руки колокольчик.

Я полностью, целиком окунулся в звучание Слова. Время послушно остановилось, а я все глубже погружался в свою память. Агриппы… Известный патрицианский род, сподвижники прежнего император Октавиана Августа. Понятно, почему Ливия «вырезала», а точнее перетравила детей конкурентов.

— Разве одно другому мешает? — пожал плечами я — Тиберий ни в чем не мог отказать своей жестокой матери, но и убивать внука Марка Агри́ппы он не стал. Предложил службу в фрумента́риях .

Так, хватит разговоров — надо срочно перехватывать инициативу.

— Какова роль Виттеллия в заговоре? — грозно спросил я.

Понтий отставил колокольчик в сторону, поколебавшись произнес:

— Наместник передает еврейское золото Сеяну. Раз в месяц ростовщики собирают в Иерусалиме караван — я его отправляю в Антиохию.

Пилат мрачно уставился в мозаичный пол — Что теперь будет со мной и с семьей?

— Понтий, а ты веришь в богов? — я встал, и сделав шаг, снова «нырнул» в луч света

Префект посмотрел на меня, зрачки его глаз расширились от удивления. Он даже привстал в кресле

— Меня уже второй раз за сутки спрашивают о подобном… — неуверенно проговорил Понтий — Вчера я судил Назаретянина. Тот мне тоже рассказывал о царстве Божьем. Дескать, он пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине. И я его спросил, что есть истина…

—…а он не ответил — закончил я за Пилата

— Почему не ответил? — удивился Понтий — Сказал, что всяк кто от истины, слушает гласа его. Я так ничего и не понял, а фарисеи мне растолковать не захотели.

В дверь постучали, в атриум заглянул легионер в шлеме и с большим глиняным свистком на шее.

— Аве префект! — солдат ударил себя по панцирю кулаком, вскинул руку в приветственном жесте — Беда.

— Что случилось? — Понтий рывком встал ему навстречу

— Евреи громят торговые ряды римских купцов.