* * *

Вечером у нас состоялась последняя служба во дворце префекта Галерия — прощальная, и оттого немного грустная. Сроднился я с братьями, прикипел всем сердцем к этим простым и очень добрым людям. Мы с ними уже проводили нашего Матфея в Эфиопию, завтра Андрей и Иаков проводят меня… Вот так мы все скоро и разлетимся по белу свету. Андрея я хотя бы надеюсь дождаться в Риме, а Матфей с Иаковом… когда еще теперь нам доведется увидеть друг друга? И доведется ли?

Сегодня мы с апостолами покрестили еще человек сорок из легионеров, причем один контуберний Киренаикского легиона в полном составе. Смелые они ребята, не испугались своего грозного Максимуса Кассия. Предложил им подождать немного, пока префект поговорит со своим легатом, но куда там… И наши из Железного тоже уперлись — надо креститься до отъезда и все!

— Марк если в море что вдруг случится, мы хотим сразу предстать перед Спасителем на небесах, а не бродить бесплотными тенями в царстве Аида!

И ведь не откажешь им в логике! А вообще, довольно символично, что нашлось столько солдат, которые в этот праздничный день предпочли креститься вместо того, чтобы принять участие в хмельной, разудалой гулянке на улицах Александрии.

Возвращаясь вечером в свою комнату, неожиданно наткнулся в коридоре на Тиллиуса — запыленного, пропавшего конским потом и жутко уставшего — краше только в гроб кладут.

— Аве, Гай! — удивленно рассматриваю фрументария — ты откуда такой красивый, и куда так внезапно пропал?

— Аве, Марк! — устало улыбается Тиллиус — Ездил в одно место по личному поручению Тиберия. Прости, больше рассказать ничего не могу.

— Да, я не любопытный — пожимаю плечами — хорошо хоть к отплытию успел. Ты ведь с нами?

— С вами… Но если честно, думал уже, что не успею! Так спешил, чуть коня не загнал.

— Ладно, не буду тебя задерживать, завтра уже поговорим, а сейчас иди, отдыхай.

Тиллиус кивнул мне и побрел дальше по коридору, я лишь проводил его сочувствующим взглядом. Интересно все-таки, куда это его носило…?

* * *

Ранним утром мы поднимаемся на борт военной триремы. Присутствие в наших рядах нескольких женщин вносит суету в отлаженный армейский порядок — например, замечаю, что сундуков прибавилось у всех — и у моих подопечных, и у семейства Пилата. Впрочем, я и сам хорош — прибыл в Александрию лишь с одним мешком и ковчегом, а уезжаю в Рим компании целого «гарема», личного раба, еще и с кучей вещей. Обрастаю потихоньку домашним имуществом. Вроде и купил-то всего — ничего, вроде все только нужное и то, с чем в Риме проблемы, а скарб все растет и растет. Немного одежды, мешок с кофе, чаем и специями, рисовальные принадлежности Маду, ну и дальше по списку. Кошмар какой-то! Утешает только мысль, что у Сенеки барахла ничуть не меньше моего — тоже затарился по самую «ватерлинию».

Но погода с утра отличная, на небе не облачка, да и море спокойное. Даже интересно — все ли плавание нас ждет такая благодать…?

* * *

…Идет вторая неделя нашего морского путешествия в Рим, и сегодня впервые за все время погода начала портиться. По моим прикидкам две трети пути мы уже проделали и сейчас где-то на подходе к Сицилии. До римского порта Остия осталось еще дня три.

Сначала мы плыли вдоль африканского берега, потом у нас была однодневная остановка в порту Аполлония, где мы пополнили запасы свежей воды и еды. Именно там я и сдал, наконец-то, нашу Манифу ее жениху, который прождал нас больше двух недель. Этот порт считается морскими воротами Кирены — столицы Киренаики, но до нее еще километров двадцать от побережья.