— Ты так доверяешь мне, Хранитель? Мы ведь знакомы совсем недавно. И разве не разумнее доверить это одному из своих иудейских друзей?

— Что ты, Абант…! — со смехом машу я на него рукой — мои иудейские братья совершенно не приспособлены к ведению торговых дел. Их призвание совсем в другом — нести людям свет истины, проповедуя им о деяниях Христа. Стоит доверить апостолам деньги, как они тут же раздадут их нуждающимся. Я как бы не против этого, но ведь кто-то же должен позаботиться о том, чтобы и христианская община Александрии, хотя бы на первых порах, не знала нужды в самом необходимом. Поэтому мне придется заботиться о них из Рима, а здесь мне нужен свой человек, хорошо разбирающийся в торговых и денежных делах.

— Прости, если я проявляю неуместное любопытство, но разве Хранитель не имеет доступа к сокровищам Хуфу?

— Имеет. Но эти сокровища невозможно измерить деньгами. К тому же я должен хранить и преумножать их, а не пускать по ветру то, что собирали до меня целые поколения Хранителей.

— Понятно… — задумчиво произносит Абант — Но торговые дела предполагают разъезды, а я не могу надолго покидать столицу. Ты сам знаешь, что у меня есть враги, которые следят за каждым моим шагом.

— Знаю. Но посмотри на это с другой стороны. Если враги узнают, что ты стал доверенным лицом Хранителя, им придется оставить твою семью в покое. Иначе все их дела быстро закончатся — и в Александрии, и в Египте. А о Кесарии, Иерусалиме и тем более о Риме, они вообще могут навсегда забыть. Просто назови мне их имена.

Абант задумывается, не спеша кидаться на мое предложение. Это лишь добавляет моего уважения к нему. Другой бы уже давно согласился, даже не вникая в подробности. Затем египтянин просит более подробно рассказать, в чем конкретно будут заключаться обязанности моего делового партнера.

— Для начала я хотел бы обменять на золото хирограф, выданный мне в Иерусалиме представителем одного александрийского торгового дома. Вернее даже не обналичить его целиком, а скорее разбить на несколько более мелких векселей и часть из них обменять на золото. Мне нужно расплатиться с тобой, оставить доверенному лицу деньги для апостолов, ну и на всякие мелкие расходы.

— И на какую же сумму выписан этот вексель? Хранитель, не сочти мой вопрос за праздное любопытство, просто я должен понимать, с какими суммами мне придется иметь дело, если я стану твоим доверенным лицом.

— Хирограф выписан на один талант золотом — скромно опускаю я глаза в пол.

— Большая сумма… — уважительно качает головой ювелир.

А то! Двадцать килограмм золота — это вам не хухры-мухры. И это Абант еще не знает, что у меня таких векселей шесть штук, причем к разным торговым домам. Но все векселя я здесь, конечно же, обналичивать не собираюсь — мне еще в Риме храм строить. И жить там где-то придется, поскольку у матери Марка своего жилья в Риме точно нет. А снимать квартиру в инсуле не вариант — там я буду у всех на виду, да и дорогое это удовольствие. Хотя снимать особняк — еще дороже. Наверное, будет проще сразу же небольшой дом в столице купить. Но определюсь я уже на месте.

— Хранитель, я могу подумать?

— Конечно. Но не долго — завтра я хотел бы получить ответ. И очень надеюсь, что он будет положительным.

Пока мы разговаривали с Абантом, Маду уже нарисовал несколько предварительных эскизов апостольских печатей. Что-то у него получилось неплохо, но некоторые рисунки выглядели сырыми, и над ними нужно было еще поработать. Юный художник, например, совершенно не представлял, как выглядит ангел, а его орел на печати Иоанна получился чересчур хищным и больше смахивал на аквилу — символ римского легиона.