Нет, демоны не бросились в бегство. Отступление было им чуждо. Они продолжали сражаться, пытаясь любой ценой сразить четверых смертных. Только теперь каждый из них рубился с сотней мечей, а даже демон не может выстоять в такой ситуации.

Зато боевой дух смертных сразу окреп. Симна ибн Синд, вдохновленный чудом, даже забыл лишний раз съязвить по поводу отсутствия магии у Эхомбы. Он был слишком занят боем. Северянин увлеченно разил врагов, лишний раз доказывая, что в поединке один на один ни на Земле, ни где‑то еще нет противника, способного противостоять ему.

Хункапа Аюб, оглушительно ревя, с нескрываемым удовольствием швырял демонов о стены, ломал им конечности, своей силой и неутомимостью вселяя ужас в противника. Алита без устали работал когтями и клыками; те монстры, которым довелось испытать удары молниеносного левгепа, старались к нему не приближаться.

Тем временем меч Эхомбы и сотни его маленьких копий успели нанести демонам немало тяжелых ран. Один из великанов хрипло дышал, зажимая бок; из раны безостановочно бил поток зеленой крови. Повсюду валялись отрубленные лапы и щупальца; некоторые из них еще продолжали сжимать оружие. Зеленая кровь потоками струилась в сточные канавы. Но, ослепшие и изуродованные, демоны все еще пытались противостоять таинственной магии, которая не имела сходства ни с каким известным им волшебством. И все же им пришлось отступить. Те, кто еще был способен двигаться, один за другим уползали в дом кровавой резни, прятались в переулках и в темных углах – но там их хватали когтистые лапы не ведающих сочувствия обитателей Скопэйна и, подрагивая от предвкушения, втаскивали в свои адские норы.

Наконец последние двое дьявольских мясников побросали оружие и скрылись в доме кровавой резни. Тяжелые двери захлопнулись за ними. Распалившийся Симна бросился за ними, горя желанием добить врага в его собственном логове, но Эхомба его удержал:

– Хватит. Не думаю, что до того, как мы покинем Скопэйн, нас отважатся потревожить.

– Клянусь Джиеротом, не посмеют! – откликнулся северянин и, тяжело дыша, погрозил мечом закрытым дверям. – Ну что, отбросы жареные?! Неплохо сработано для «ничтожных смертных», а?

Хункапа Аюб с любопытством осматривал отрубленные конечности демонов, Алита устроился на самом высоком каменном выступе, какой только смог отыскать, и принялся счищать с себя сгустки зеленой крови и остатки внутренностей.

Симна тоже расслабился; упоение боем прошло. И теперь на него навалилась усталость. Только Эхомба по‑прежнему сжимал рукоять меча и зорко следил за лазоревым сиянием, озаряющим площадь. Неожиданно обломок лезвия, оставшийся у эфеса, загудел, задрожал. Пальцы Эхомбы побелели от напряжения, лицо окаменело.

Один за другим, все быстрее и быстрее, сотни осколков чудесного меча начали возвращаться назад. Серебристо‑серые и голубоватые черточки с острыми как бритва краями устремились к эфесу. Завыл, заревел ветер, осколки закружились, подхваченные маленьким смерчем, – и через несколько мгновений меч в руках Эхомбы стал целым, как раньше. Лазоревое сияние угасло. Завывания ветра упали до шелеста и скоро стихли совсем.

Пастух молча убрал клинок в ножны, висящие у него за спиной. Как всегда, лицо его было спокойно, хотя бой дался ему нелегко. Пот тонкими струйками стекал по лицу и по груди, на рубашке расплывались темные пятна. Было заметно, что силы его на исходе.

– Хорошо бы чего‑нибудь съесть, – проговорил он. – И отдохнуть.

– Здесь отдыхать – нет, – откликнулся Хункапа, который в эту минуту рассматривал обрубок щупальца такого же толстого, как его нога.

– Это точно, – согласился Эхомба. – Постараемся найти подходящее местечко сразу, как распрощаемся с этим поганым городом.