— Если между вами и было недоразумение, теперь все прошло. Да простятся ему его грехи.

— Аминь, — сказал Квистус.

Слезы катились из глаз Клементины. Усопший принадлежал к ее юности. Он принес в ее жизнь немного смеха, немного шуток, много силы и заботы, и все так просто и так мило. Сперва она отшатнулась от него и оттолкнула его дружбу. Но он был из тех, которые угадывают женскую натуру и повелевают ей; он улыбался на ее отказы его предложениям, зная, что она хотела их, и своим постоянством добился, что она сдалась и пошла навстречу его мужской помощи. Великодушный джентльмен, честный друг, верная подмога в горе, он лежал теперь мертвый в расцвете своей мужской красоты. Слезы падали, пока не ослепили ее.

Дрожащий, неуверенный голос прошептал ей на ухо:

— Я ведь просил вас передать ему мою любовь?

Она кивнула и сжала руку Квистуса.

Доктор стоял, ожидая, когда рассеется первое впечатление смерти. Клементина первая повернулась к нему и стала расспрашивать. Доктор передал ей все в нескольких словах. Он умер за пять минут до того, как они вошли в комнату.

— Кто из вас, мадам, возьмет на себя дальнейшие хлопоты?

— Я. Не правда ли, Ефраим?

Квистус наклонил голову.

— Я послал ему свою любовь, — пробормотал он.

— Теперь, — вмешалась сестра милосердия, — нужно приняться за печальный туалет. Будьте добры удалиться.

Она печально улыбнулась и открыла дверь.

— В столе есть пакет для этой леди и джентльмена, — сказал стоявший в коридоре Пойнтер.

— Хорошо, — ответила сестра. Она прошла в комнату и вернулась с пакетом, который протянула Клементине. Он был запечатан и надписан: «Ефраиму Квистусу и Клементине Винг. Вскрыть после моей смерти». Клементина спрятала его в карман.

— Мы потом вскроем его вместе. Теперь нужно пойти отдохнуть и подкрепиться. Безумие оставаться с голодным желудком. Какой ваш номер? Я вам пришлю кофе и бисквиты.

Он сонно поблагодарил ее. Они обсудили, когда встретиться, чтобы вскрыть пакет. Пойнтер сопровождал их. Он предложил им ехать сегодня же ночью в Париж и дальше, на родину. Во всяком случае, он к их услугам.

— Я бы хотела, чтобы вы сегодня же отправились к себе, — заметила Клементина.

— Мне нужно в Девоншир, — ответил он.

Они подошли к лифту.

— Во всяком случае, вы были для нас добрым гением, — сказала Клементина с влажными глазами. — До свидания.

Она протянула ему руку. Он взял ее, раздумывая, задержал в своей. На лице его виднелось замешательство.

— Вы теперь идете в свою комнату?

— Да, — ответила Клементина.

— Простите мою навязчивость, — сказал он, — но… но… может быть вы взглянете на ребенка?

— Ребенок, — закричала Клементина, — какой ребенок?

— Как… м-ра Хаммерслэя… разве вы не знаете? Она здесь…

— Здесь?

— Вы, наверное, видели в вестибюле маленькую девочку, с которой я играл, и няньку-китаянку?

— Господи помилуй! — воскликнула Клементина. — Вы слышите, Ефраим?

— Да, я слышу, — бесстрастно ответил Квистус. Борьба между Митрой и Ариманом не мешала ему слышать окружающее. — У Хаммерслэя есть маленькая дочь. Я не знал этого… Удивляюсь, откуда она у него.