|
В молчании развязал мешок, в молчании ел, уткнув глаза и дергаясь при каждом шорохе. За деревьями сухо стучало, трещали кусты. - Вдруг дерутся сутками? - предположил Таргитай лениво.- Или по неделе? Из-за них не евши?.. Я поесть и поспать нигде не откажусь! - Какой ты... - А чего бояться? - пробормотал Таргитай равнодушно.- Они же для нас... как вон те ветки. Никакие. - Это ты - как ветка,- пробормотал Олег.- А лешие - древнейшее племя. Боги создали их раньше нас. Только они чем-то прогневили богов. Не выполнили какого-то важного предначертания. Сбились с пути, что ли? - Если сбились с пути, разве виноваты? - Дорогу выбираем сами! А среди богов сами ищем того, кому нас вести. Таргитай приподнялся, всматриваясь, но лешие исчезли. За кустами еще слышался удаляющийся треск, стук, щелканье. - Сколько им лет? - Живут дольше, чем самые старые деревья. Они другие, Тарх! Это меня пугает. Мы живем общиной, они - каждый по себе. Они на другой день уже не помнят, что было вчера, а мы храним память не только свою, но и дедов-прадедов, пересказываем, вычерчиваем на бересте черты и резы, учимся не только на своей дури, но и на чужой. Поэтому мы хоть на маковое зернышко умнее пращуров, что бы нам ни вещали захмелевшие старики о великом уме предков! А эти древние всегда такие, как и тысячи лет назад... Таргитай долго смотрел вслед лешим. Наконец его глаза отыскали молодого волхва: - Эх, мне бы понять, почему отвернулись боги. Олег перестал жевать. По его лицу читалось, что скорее валежина, на которой сидит Таргитай, поймет что-то умное, чем самый ленивый из Народа. Таргитай закончил едва слышно: - А потом придумать, что делать, чтобы боги не отвернулись и от нас. Челюсти Олега двигались все медленнее, будто жевал смолу. Таргитай лежал бездумно, вольно разметав руки. Чащи не боялся, но лучше идти, чем бежать, лучше стоять, чем идти, лучше сидеть, чем стоять, а лучше всего лежать, закрыв глаза, а душа тем временем странствует, дерется, двигает горами, ловит беров, спасает берегинь, придумывает ответы на самые трудные вопросы... Над головой хрипло орали невидимые за листьями птицы. Олег часто вздрагивал, ронял ломоть, а потом долго и подозрительно осматривал его, тяжело вздыхал, очищая от крохотных соринок. Таргитай поерзал, устраиваясь поудобнее, вытащил из-за пазухи сопилку. Когда стучали в окно, он цапнул ее, спрятал. Докучала, когда перли через Лес, но берег как зеницу ока - последняя! Другие побили дед и мать, охотники, Боромир... Олег вскочил в страхе: Таргитай дудит прямо над ухом. - Перестань! Услышат звери, со всего Леса соберутся. С косточками сожрут. - Но я так давно не играл... - Я тебе не девка! - Я ж не только им. Себе играю. Деревьям, речке, облакам... Олег едва не ронял пену от великой ярости, и Таргитай с великой неохотой сунул дудочку за пазуху. Олег пугливо крутил головой, вытягивал шею, и Таргитай заставил себя подняться, вдел руки в лямки заплечного мешка. - Тогда пойдем, трус. Олег послушно поднялся, пошел след в след, едва не тыкаясь в спину Таргитая. - Надо идти, Таргитай. Все время. За Серолесьем потянулись деревья Темного Леса. Гнили и мертвечины прибавилось, воздух из сырого и затхлого стал мокрым, тяжелым, как грех. Деревья теснились враждебные, подстерегающие, а засохшие прикидывались живыми. |
