Мы надеялись, что этих материалов будет достаточно для того, чтобы суд вынес Блейку обвинительный приговор. Мы с Херши не афишировали наше расследование, поскольку знали, что злить Блейка — это все равно что играть в русскую рулетку с заряженным оружием, зная при этом, что первый ход твой. Однако мы отдавали себе отчет в том, что мы не застрахованы от утечки информации. И вот двадцать минут назад Херши позвонил мне и сказал, что наше дело плохо, и предложил встретиться с ним в этом клубе.

Опорожнив наполовину свой хайбол, я посмотрел на входную дверь. В ту же минуту она открылась, и на пороге появилась белокурая красотка, одетая в желтовато-коричневое платье без пояса. За ней шел какой-то тип, но я успел только заметить, что он был очень высок, поскольку все мое внимание приковала к себе красотка. Ей было лет двадцать пять, и любая женщина умерла бы от зависти, увидев ее фигуру.

Она прошла, покачивая бедрами, мимо моего столика, и я бросил быстрый взгляд на ее лицо. Я увидел глаза, светившиеся мягким светом, красиво очерченные брови, чуть приоткрытые алые губы, обнажавшие сверкающие белые зубы. Кожа на ее лице и шее была чистой, а обнаженные плечи сияли белизной, с которой не могла бы сравниться даже морская пена при ярком свете солнца. Но конечно же мой взгляд не стал задерживаться на плечах. Он скользнул ниже и обозрел то, что было обтянуто гладким платьем из джерси.

Сопровождаемая своим кавалером, красотка пересекла танцевальную площадку и задержалась у маленького столика. В ту же самую минуту метрдотель наклонился и элегантным движением руки, каким, наверное, матадор убирает из-под носа быка раскрытый плащ, смахнул со стола табличку «Заказан». Впрочем, если бы он и вправду был матадором, а красотка — быком, он был бы тут же разорван в клочки. Я заметил, что с полдюжины мужских голов повернулись, чтобы поглазеть на белокурую красотку, и не менее дюжины мужчин пожирали ее глазами. Всех этих мужчин можно было бы назвать моим именем, ибо я делал то же самое.

Я махнул рукой официанту, залпом осушил свой стакан и заказал еще бурбон. И тут только я заметил, что высокий мужчина, сопровождавший красотку, был не кто иной, как Пол Херши. Ну и дела! Либо он так увлечен своей блондинкой, что не заметил меня, что было вполне возможно, либо специально не стал останавливаться у моего столика. Я остался сидеть на месте и попытался поймать его взгляд. Ха-ха, поймать его взгляд — какая наивность!

В «Звездном свете» по ночам играл ансамбль из четырех человек. Справа от меня раздались звуки — музыканты были в сборе и настраивали инструменты. Наконец зазвучала мелодия под названием «Звездная пыль», которой они по традиции открывали свою программу. Официант принес мой бурбон. В ту же самую минуту блондинка схватила Херши за руку и потащила на площадку для танцев. Они начали танцевать, и уже через восемь тактов я от досады готов был вылить содержимое моего стакана вместе со всеми кубиками льда себе на голову.

Я не могу сказать, что блондинка танцевала. Нет, она отдавалась под мелодию «Звездной пыли», самым натуральным образом обольщала своего партнера, прижималась к нему всем телом. Она просто приклеилась к Полу, как пленка. Его взгляд упал на меня, но я не заметил в нем ни единого намека на то, что сенатор Херши меня узнал. Наконец глаза его стали более осмысленными, Пол улыбнулся и открыл было уже рот, чтобы сказать мне «Привет!», но в эту минуту выражение его лица изменилось.

Я допил свой бурбон, и, словно догадавшись, о чем я думаю, музыканты заиграли румбу. В этот в высшей степени ответственнейший момент чьи-то широкие плечи загородили мне весь обзор. Я догадывался, что происходит на танцевальной площадке. Но мне хотелось все это видеть, и я было уже собрался сказать стоявшему передо мной типу, чтобы он сгинул с глаз долой, как тут до меня дошло, что такие широкие плечи могут быть только у одного человека.