— Ладно... посмотрим. Сейчас они пока под арестом.

— Но когда их освободят, принеси их сам, хорошо? — настаивала девушка.

— О'кей. Спокойной ночи, Диана. Позвони Осборну. Он еще должен мне кое-какие деньги.

— Ладно! Пока, Папочка!

Я уже сидел в «кадиллаке» и катил вниз по Сансет, когда до меня наконец дошло, как она меня назвала. Большим усилием воли мне удалось удержать управление. Я вспомнил о Луиз. Наверное, она тоже спит, но, пожалуй, надо ей позвонить. Она, может быть, беспокоится — во всяком случае, теперь я точно знал, что она меня никогда не дурачила, а всегда была на моей стороне. Я остановился на заправочной станции и набрал ее номер. Она взяла трубку сразу же.

— Привет, — сказал я. После пары обычных фраз я вкратце изложил ей события минувшей ночи. — Я не знал, спишь ты или нет, — добавил я.

— Я сегодня не ложилась, — с волнением сообщила она. — Все ждала, что ты позвонишь. Ты же сказал, что зайдешь.

Я завел было о том, что, мол, засыпаю, стоя в будке, но она перебила:

— Ты же обещал, правда? Ну, зайди на пять минут, выпьем чего-нибудь.

— Я не одет и помят... — слабо сопротивлялся я.

— Я ждала, что ты зайдешь выпить чего-нибудь успокоительного перед сном, и для этого купила кое-чего вкусненького. Неужели нельзя зайти на одну рюмашечку?

— Рюмашечки твои... — пробурчал я. — А какого цвета будет питье?

Она не ответила. Я почувствовал, как у меня медленно отвисает челюсть от неожиданной сладкой догадки. Я забормотал:

— Луиз... милая... о!.. дорогая моя... но...

Она прошептала:

— Я так старалась, я купила очень замечательный напиток, положила его в холодильник...

— В холодильник?

— ...и сижу здесь так долго в таком холоде, вся замерзла...

— Замерзла?

— ...совсем одна, такая замерзшая, и...

Я решительно сказал:

— Детка, расслабься. Какого рожна ты держишь в холодильнике?

— Но это же шампанское! Две кварты роскошного шампанского!

Тут, скажу я вам, весь сон с меня слетел.

— Детка, — сказал я, — отопри дверь и отойди в сторонку.

И с этими словами я повесил трубку и потрусил к своему «кадиллаку». Да что за беда, черт возьми, бормотал я про себя. Одна рюмашечка еще никому не вредила. А если и вредила, то не сильно.