|
Иногда корка лопалась, показывались алые капли. На нем заживало как на собаке, говорил Олег, а Таргитай с гордостью за Мрака всякий раз поправлял: как на волке! Таргитай хромал на обе ноги, его бил озноб. Мрак тоже кутался в толстое одеяло Гольша, выздоровление отнимало силы. Гольш для них трижды менял стол, а лесные люди все еще умирали от голода. Мрак ворчал: пошто не поплевать над его сгоревшей кожей и царапинами Таргитая? А еще маг... Не желает тратить волшбу на чужаков? Гольш напряженно всматривался в гостей. Запавшие глаза старого мага буравили их, Олег преданно и неотрывно глядел в ответ. Он уже начал учиться, он всегда и всему учился, даже когда в Болоте тонул - познавал Болото и топивших их упырей... - В тебе больше всего странной мощи, - сказал Гольш внезапно. Он указал на Мрака. - Только ее природа мне неведома. Мрак отшатнулся. - Перегрелся, мудрый?.. Солнце тут дикое, на людей кидается. Ты прямо пальцем в небо, зато - в самую середку. Из меня волхв, как из Олега ратник. К этим тихоням приглядись. У рыжего умная книжка была, пока не сперли... как он у кого-то раньше. А у Тарха - дудка хитрая. То ли он умеет на ней волхвовать, то ли дудка сама, во что я, зная Таргитая, поверю скорее... Таргитай обиженно поерзал по лавке, словно пытался зацепить шляпку гвоздя и выдернуть, дабы поковыряться в зубах. - Все-таки Таргитай, - сказал Олег, в голосе волхва было недоумение. - Я пробовал посопилить на его дудке, но Мрак решил спросонья, что больной пес пробует петь. - В тебе, обгорелый, мощи больше, - сказал Гольш настойчиво. - Ты умеешь трансформировать живое. Не знаю, ведаешь ли сам об этом. Мрак неосторожно повернулся, взвыл, сказал сердито: - Транс... слова-то какие, на морозе и не выговоришь. Только самого себя разве что. По-нашему, перекидываюсь туды-сюды. Гольш вытаращил глаза, подскочил: - Себя? Так это ж труднее всего! Других мы беремся учить, переделывать, вести охотно, но себя перебороть? Мрак разочарованно отмахнулся: - Все перекидываются. Это ж так просто! В личине волка побегаешь, потешишься, задерешь какую-нибудь зверушку. Потом домой в людской личине, чтобы все как у людей. Волчий нрав только в Лесу являешь, когда тебя никто не зрит. А ежели всю жизнь человеком, то рехнуться можно. Олег и Таргитай мерно кивали, словно их тыкали в миски. Гольш перевел потрясенный взгляд с Мрака на их спокойные лица. - У вас все так могут? - Все, - подтвердил за Мрака несчастливо Олег. - Мы живем в Лесу, со зверьем все еще в близком родстве. Потому так... Правда, нам с Таргитаем не удается, хотя причины у нас разные... За это, что не умеем перекидываться, нас изгна... послали учиться в другие края. - Еще как послали, - подтвердил Мрак с непонятной улыбкой. - Всей деревней. За околицу провожали. - Пользуетесь магией, не зная, что это магия? Мрак перебил Олега: - Разве это магия, когда умеют все? Вот верблюды - магия! Или еще видел у кагана говорящую птаху. Попугаем кличут, хотя никто не сказал, пошто ее пугать. Я сперва не верил, спросил прямо в лоб, как вот тебя: верно, дурень в перьях, что умеешь говорить? А он мне: я-то умею, дурень в шерсти, а вот ты умеешь летать? Гольш нервно бегал взад-вперед по комнате. Из-под подошв вылетали длинные, шипящие как змеи искры. Старый маг воздевал глаза к небу, бормотал: - Когда чудо обыденно, уже не выглядит чудом. |
