– Кто тебя туда подвесил, дурья башка?

    – Твой отец, дорогая супруга!

    – Как такое вышло?

    – Я угнал у него корову!

    – Удачно?

    – Нет, милая, совсем неудачно: он догнал меня, отобрал корову да еще вот так со мной поступил.

    Бээву на некоторое время погрузилась в раздумья, усевшись прямо на лицо Нуххару, чтобы хоть немного заглушить его громовой хохот, а потом закричала:

    – Знаешь что? Я считаю, пора нам с тобой завести детей, Хонно. Надеюсь, дети будут умнее тебя. И тогда ты сможешь сидеть дома и спокойно пить брагу, а дети будут совершать подвиги и прославлять твое имя.

    – Хорошая мысль, Бээву, – покорно согласился Хонно, – только сперва ты сними меня отсюда.

    – Может быть, лучше я поднимусь к тебе? – предположила Бээву.

    Она встала и полезла на дерево, но ветки оказались слишком тонкими и начали ломаться под ее ногами. Тогда Бээву уселась верхом на сук и метнула в мужа свой башмак. Она перешибла ветку, на которой висел бедный Хонно, и тот, связанный, стал падать, а над ним летел тяжеленный башмак Бээву и грозил вот-вот размозжить ему голову.

    Бээву протянула руки и поймала мужа. Башмак же упал на землю рядом с лежащим без сил Нуххаром и проделал яму глубиной в два человеческих роста.

    Было много смеху, когда этот башмак вытаскивали!

    А на других комиксах художник рисовал детей Бээву: мальчиков и девочек, и все эти троллята были самыми обычными, кроме младшей дочки – та родилась богатыршей, и мать подарила ей свои бусы.

    * * *

    Енифар медленно отодвинула полог и остановилась перед порогом шатра.

    Красивая женщина подняла голову и посмотрела на девочку своими яркими зелеными глазами. И Енифар сразу же с особенной остротой ощутила всю себя: свои исцарапанные ноги, свои обломанные ногти, руки в цыпках от возни с домашней скотиной. Вся она, Енифар, казалась воплощением несовершенства рядом с этой женщиной, которая носила бубенцы в волосах и причудливый узор из золотых бусин, приклеенных к смуглой коже. У красавицы троллихи были пухлые бледные губы, как у ребенка, и неподвижные брови, как у полководца.

    Возле ног женщины сидел белокурый ребенок одних лет с Енифар и сосал палец.

    – Подойди, – обратилась к Енифар женщина, показывая свое рукоделие. – Посмотри, что у меня есть. Я приготовила это для моей дочери.

    Енифар переступила порог и уселась рядом с женщиной. Девочка осторожно коснулась кончиком пальца чудесных бусин, разложенных так, чтобы удобнее было вышивать узор. Троллиха принялась распутывать пыльные волосы Енифар.

    – Ты полюбуйся только, – приговаривала она, – как ладно у меня получилось вышить этих зверей! Я сама придумала, какими они должны быть, и вот это – Зверь Лесной, а это – Зверь Степной, а вон тот, который наблюдает за схваткой, готовясь наброситься на победителя, – это Зверь Домашний, самый свирепый и кровожадный из всех.

    – Был еще тролль, который стравил их всех, а потом ухитрился завладеть ими всеми и подчинить их своей власти, – сказала Енифар.

    – Этим троллем будешь ты, когда убор украсит твою голову, – засмеялась женщина.

    Енифар взяла ее руки в свои, всмотрелась в прекрасное лицо, затуманенное дымкой расстояния… и проснулась.