– Он подцепил меня в парке. Когда сидишь в парке и читаешь книгу, обязательно привяжется какой-нибудь мужчина.

    – Да, Сашка у нас такой, – с отеческой гордостью кивал посетитель.

    – Именно так я и цепляю мужчин, – продолжала я. – Взяла том Кьеркегора и уселась нога на ногу. Минут через пять рядом уже сидел этот человек и рассказывал, что его зовут Эдуард…

    Мы смеялись так, что заболела диафрагма. Эдуард-Александр наклонился и написал:

    «Смеяться больно. Стоп!»

    Я взяла веточку и пририсовала рядом череп и кости.

    – Меня зовут Стас, – сообщил человек с термосом.

    – У вас там действительно бульон? – спросила я.

    – Да, жена сварила. Больные должны кушать бульон.

    – В таком термосе можно запросто пронести пару подводных лодок, – сказала я. – Эдуард не осилит столько жидкости в одиночку. «Ксанф, выпей море».

    – Да? – обеспокоился Стас.

    Я кивнула:

    – У меня предложение. Давайте выпьем весь бульон вместе. Втроем.

    Стас опять заметно повеселел и подмигнул мне:

    – Обожрем больного?

    Мы устроились на лавочке и «сообразили на троих» из термоса. Бульон был очень крепким, от него сделалось жарко. В этой части парка больничной едой совсем не пахло, тянуло болотом и разными лесными увлекательными ужасами из русских сказок. Самая подходящая музыка для этого местечка – «Нянина сказка» из «Детского альбома» Чайковского. Я в детстве ее не любила, по сравнению с вальсом она казалась неинтересной, но с возрастом вполне оценила эту пьеску.

    – Даже не верится, что совсем близко город с его заботами, комфортом и обыденностью, – сказала я, просвистев два такта из «Няниной сказки».

    – Ага, – подтвердил Стас.

    Эдуард глядел на меня с гордостью. Я поняла, что ему нравится любить женщину, которая умеет свистеть.

    Мы почти не разговаривали. Просто пили бульон и смотрели на темные деревья и мятую траву. Потом Стас поднялся.

    – Ну, бульон кончился, и мне пора.

    – Погодите, Стас, я с вами.

    Я тоже встала.

    Эдуард смотрел на нас спокойно и весело. Я поцеловала его в глаза и лоб.

    – До завтра.

    Он моргнул.

    Стас махнул ему рукой и зашагал враскачку по дорожке. Я побежала за ним следом, боясь отстать и окончательно заблудиться в капкановом саду.

    Он:

    Ночью шел дождь. Я слушал, как он шумит за окном, и обостренно ощущал, что я – не дома, что на мне странная чужая одежда и я укрыт неприятным кусачим одеялом.

    Кроме меня в палате никого не было. Несколько кроватей стояли пустыми, с голыми сетками без матрасов. Как будто все мои товарищи по несчастью уже умерли.

    Я встал и подошел к окну. Дождь казался мне единственным домом, который я мог иметь в моем теперешнем положении.

    Внезапно за моей спиной щелкнули выключателем. Вспыхнул свет. Я обернулся.

    У двери стояла медсестра.