Михля подумал (а думал он честно, даже покраснел) и сказал:

    – Ниоткуда.

    – Правильно! – обрадовался Петр Иванович. – Поэтому страшней невесты зверя нет. Фильмы ужасов это ясно показывают.

    – И еще фильм «Килл Билл», – добавил Михля, гордый тем, что сумел внести хотя бы малый вклад в ученую беседу.

    – Наверное, – буркнул Петр Иванович. И с тоской посмотрел на серебряные башмачки, стоявшие в витрине его магазина.

    Михля сел рядом с Петром Ивановичем, взял его за руку и спросил:

    – Да что происходит, Петр Иванович?

    – Ты женишься, – проворчал он.

    – Ты не поэтому такой, – сказал Михля (все-таки он умел быть наблюдательным). – Ты был такой уже, когда я пришел.

    Петр Иванович долго молчал. Раздумывал, стоит ли рассказывать Михле обо всем, что произошло в театре. Наконец он выговорил:

    – Ну, я сходил в театр.

    – Это многое объясняет, – серьезно кивнул Михля.

    Петр Иванович посмотрел на него с робкой надеждой.

    – А что это объясняет?

    – Наверное, тебе понравилось, – сказал Михля. – Когда я первый раз был в кино на фильме «Черная гора» – это про слонов, – у меня потом была температура под сорок. Я две ночи бредил.

    – Не понравилось?

    – Наоборот, понравилось! Мама говорит, что я бредил слонами.

    Петр Иванович задвигал челюстями – переваривал новую информацию. Наконец он спросил:

    – То есть от сильных впечатлений можно заболеть?

    – Да, – кивнул Михля.

    – А как это лечится?

    – Либо ждать, пока само пройдет, либо сходить еще раз. Второе впечатление будет другим и отчасти погасит первое.

    – Но я не хочу, чтобы оно гасло! – воскликнул Петр Иванович и стукнул кулаком себя в грудь. – Я хочу, чтобы оно горело! Горело! Горело!

    – Да сходи ты туда еще раз, – повторил Михля. – И все встанет на свои места, сам убедишься.

    И вдруг Петр Иванович обмяк в кресле:

    – Значит… – прошептал он. – Значит, «Золушку» возможно увидеть снова?

    До сих пор эта мысль даже не приходила ему в голову. Петр Иванович всерьез полагал, что спектакль неповторим, как неповторим каждый день жизни, и отныне может существовать лишь в памяти обезумевшего от любви тролля.

    Идея вернуться в театр и ощутить все заново – пришествие музыки, сотворение хрустальных башмачков – захватила Петра Ивановича. Он испустил грозное рычание, вскочил из кресла и схватил Михлю ручищами.

    – И ты пойдешь со мной! – закричал он.

    – Может быть, мы и Катю возьмем? – предложил Михля, бесстрашно глядя в разинутую пасть тролля. – Заодно и познакомитесь.

    – И Катю! – заревел Петр Иванович.