«Совсем она не похожа на Ленни», — мысленно повторила Сари.

Она все глядела в зеркало и думала о том, правда ли, что эта девушка, Селия, так красива. Потом вдруг гневно тряхнула головой и вышла из комнаты. Сейчас она велит оседлать лошадь и поедет навстречу Герту. Герт, должно быть, вернется злой-презлой. Он говорит, что туземцы очень распустились за последнее время. Но все эти мысли не могли заглушить мучительное беспокойство, которое вдруг овладело ею.

В полдневном воздухе разлита тишина. Не дрогнет нигде былинка. Не шелохнется лист. Только солнце жжет неистово, немилосердно, иссушая силы людей и животных и превращая в золотистую бронзу все, чего касаются его лучи. Словно оно наделено даром царя Мидаса.

Только в фигуре молодого англичанина заметны были признаки жизни. Заслоняя ладонью глаза от солнца, он всматривался в узкую полевую тропинку. Маленький автомобиль разогрелся на солнце, но зато в нем было хоть немножко тени.

«Пора уже ей быть здесь, — в двадцатый раз повторял он про себя и снова вглядывался в даль. — Она всегда приходит с той стороны. Каждый день, вот уже целую неделю».

Он вытер потный лоб. И вдруг почувствовал, что рядом, совсем близко, кто-то есть. Он снова посмотрел на тропинку, но там никого не было. А ведь она всегда приходит именно с той стороны. Он медленно повернул голову вправо.

Ну, конечно! Вот она. В какой-нибудь сотне шагов от машины, подкрадывается потихоньку, чтобы он не заметил.

— Хелло, Мейбл! — крикнул он.

— Ой! — сказала Мейбл и, видя, что ее обнаружили, пошла прямо к машине.

Молодой человек вылез из автомобиля и побежал ей навстречу.

— Я уж думал, ты не придешь, — сказал он.

— Вы знали, я приду, — сказала Мейбл, опустив глаза. Уголки ее губ приподнялись в улыбке.

— Ты славная девушка. Я буду скучать по тебе.

— Моя хозяйка… моя хозяйка… моя хозяйка…

— Ну что там с твоей хозяйкой?

— Моя хозяйка… — Она тщетно шарила в памяти в поисках нужных английских слов. — Моя хозяйка меня не хотела пускать приходить. — Слова спотыкались у нее на языке.

Англичанин засмеялся. Они уселись в машину. Мейбл откинулась на мягкие подушки сиденья и с детским любопытством стала разглядывать блестящие никелированные части. Она наслаждалась. Для нее это был предел роскоши.

— Ну расскажи мне про свою хозяйку! Говори на своем родном языке. Как это будет на африкаанс.

— Что?

— Хозяйка не хотела пускать приходить — скажи это на африкаанс.

Мейбл засмеялась и отвернулась от него.

— Ну, скажи.

Не глядя на него, она повторила фразу на африкаанс. Потом повернула голову и смущенно поглядела на него.

— Вот теперь я тебя понимаю, — сказал он, смеясь.

— Вы меня смеяться, — сказала Мейбл.

— Что ты, милая, и не думаю!

Она нерешительно дотронулась до баранки и снова поглядела на него.

— Нравится? — спросил он.

Она энергично закивала. Сидя здесь, рядом с ним, на мягких подушках, Мейбл витала в мечтах. Ей грезилось, что она уже не цветная, не бедная, она уже не та прежняя Мейбл, она не ходит на поденную работу. Она важная белая дама и сидит в своей машине, а рядом ее муж. На ней нарядное платье. А за окошком машины чудесный, сказочный мир. Все как раз такое, каким оно представлялось ей в мечтах. Задорная дерзость исчезла из ее взгляда, лицо просветлело. Задумчивая улыбка тронула губы.

Молодой человек заметил ее рассеянный взгляд и понял. Он смотрел на нее с нежностью. Унеслась в мечты и даже не может рассказать ему, о чем мечтает.