– Нет!

– Да. Командор, разумеется, не мог сказать ничего определенного и понес какую-то чушь. Но он не уверен, что их устроил его ответ.

– Эл, это ужасно! Что же теперь будет?

Мейсон пожал плечами.

– Хендерсон, скорее всего, выкрутится, но после отъезда комиссии нам не поздоровится. Наша идея не пришлась ему по вкусу.

– Так что же нам делать?

– Ничего. Представление продолжается. Ты пойдешь в 106-А и обрежешь печень. А мне пора в теплицу.

Робертс затрусил к помещению 106-А, Мейсон побрел к теплице. Затем остановился, поднял голову и сквозь прозрачный купол долго смотрел на далекую Землю.

И кому нужны эти сенаторы, спрашивал он себя. Ищейки, скупердяи. Сейчас трудности только у командора, но комиссия уедет, и вот тогда они узнают что почем. Свобода творчества – это одно, разбазаривание государственных средств на такие пустяки, как механическая корова, – совсем другое. А если об этом станет известно в Вашингтоне…

Его пробирала дрожь. Он не мог не признать, что «корова» отбилась от рук. Они и не подозревали, что задача окажется такой сложной.

Тут Мейсон нахмурился. Что там сказал Робертс? Печень росла как бешеная. Он собирался обрезать ее и уничтожить излишки…

Стоп! Стоп!

Моури Робертс хотел подрезать вполне съедобное мясо. А если их «корова» способна давать мясо и молоко?… Черт, подумал Мейсон, а вдруг мы старались не зря. Почему мы должны прятаться? Наша выдумка придется весьма кстати. Но…

Внезапный окрик прервал его размышления.

– Эл! Иди сюда!

Мейсон повернулся. В дверях столовой стоял Ролли Файрстоун, кок первого класса.

– В чем дело, Ролли?

– Я приготовил тебе сюрприз. Тебе понравится, Эл.

Пожав плечами, Мейсон подошел к коку. Тот провел его на кухню.

– Подожди здесь, – Файрстоун заговорщицки подмигнул.

Мейсон нетерпеливо переминался с ноги на ногу, но ждать пришлось недолго. Файрстоун вернулся со стаканом белой жидкости.

– Ты постоянно клянешь порошковое молоко, вот я и решил порадовать тебя. Только никому не говори.

Мейсон взял стакан. Понюхал. Пахло молоком. И внешне белая жидкость ничем не отличалась от молока.

– Чего ты ждешь, – торопил Файрстоун. – Пей.

Мейсон пригубил раз, другой, а затем одним глотком хватил полстакана.

Молоко. Натуральное молоко. Вкусное и ароматное.

– Где ты его достал? – спросил Мейсон. Их корова еще не работала, да Файрстоун и понятия не имел о проекте «Босси». Но откуда, недоумевал Мейсон, могло взяться на Луне натуральное молоко?

– Личные запасы конгрессмена Мэннерса, – ответил кок. – Я подумал, что от него не убудет, если ты выпьешь стаканчик. Он привез с Земли пять или десять галлонов.

У Мейсона отвисла челюсть.

– Привез… пять или десять… галлонов… молока?

Файрстоун радостно кивнул.

– Я знаю, как ты любишь молоко, и решил побаловать тебя.

– Но зачем… Почему он привез с собой молоко?

– У него язва. Он на молочной диете. Пьет только молоко и почти ничего не ест. С ним у меня никаких хлопот. Залез в холодильник да налил стакан вот и все дела. А уж с остальными просто беда. Если б ты слышал, что они говорят о сублимированных продуктах!

Мейсон хмыкнул.

– Они сами в этом виноваты. Мы едим эрзацы, потому что выделенных ими денег не хватает ни на что другое.