Юрий Никитин. Труба Иерихона
Русские идут - 4
Глава 1
Через центр города, перекрыв движение, двигались сотни роскошных автомобилей. Все
черные, как холодный космос, все с тонированными стеклами, не отличить по цвету от окраски
кузова. Не пяток-другой, когда перевозят главу правительства, и даже не десяток, когда
встречают глав государств на исторические совещания по вопросам жизни всего человечества,
а именно сотни породистых лимузинов.
Десятки милицейских машин с мигалками неслись через весь город, перекрывали
движение. Колонна авто-мобилей двигалась медленно, скорбно, с достоинством. В центре
двигался катафалк, влекомый восьмеркой вороных коней. Сбруя тускло и мрачно поблескивала,
огромные черные султаны на конских головах слегка колыхались. Форейторы в высоких
черных цилиндрах торжественно и скорбно смотрели поверх машин и смертных людей. В руках
перевернутые факелы, символизирующие конец земной жизни достойного человека, которого
сопровождают в последний путь, на бледных лицах отрешенность...
Вся Москва затаилась, люди пугливо смотрели с балконов. О похоронах короля местной
братвы, которого милиция называла иначе, не по-королевски... да и не только милиция, было
объявлено заранее. Все кладбище, где приготовлен роскошный склеп... ему позавидовала бы
иная королевская семья... весь вчерашний день и эту ночь высококлассные специалисты
проверяли на предмет мин и фугасов. Бомжей, попрошаек, нищих вымело как метлой. За них
взялась не беспомощная и "самая гуманная в мире", а взялись те, кто считал себя настоящими
хозяевами города... Да и страны.
Ровно в полдень в воротах вычищенного и выметенного, как перед визитом президента
страны, кладбища показался первый автомобиль. За ним медленно двигался автобус.
Автомобиль и автобус свернули на кладбищенскую стоянку. Из автобуса с несвойственной
таким солидным и немолодым людям торопливостью высыпали музыканты в черном.
Холодный ветер колыхал верхушки деревьев. Перекликались встревоженные вороны.
Музыканты, стараясь не смотреть друг на друга, торопливо расчехляли инструменты. На лицах
некоторая стыдливость, все-таки все из Большого театра, хоть гримируйся, зато в глазах горит
решимость отработать непривычно большие деньги.
Разделившись, музыканты встали по обе стороны кладбищенских ворот. Едва показалась
траурная процессия, ее встретил рев труб и звон медных тарелок. Машины проезжали
медленно, сами похожие на немолодых почтенных джентльменов.
Служители кладбища сидели в будочке, считали зеленые бумажки. Быки в солидных
черных костюмах указывали место для парковки: вся стоянка уже освобождена от всяких
жигулей и прочего мусора.
Лимузин с вдовой и детьми въехал последним. Двое бодигардов бросились к дверцам.
Высокий тучный господин с бульдожьим лицом рявкнул:
Стоять! Я сам открою.
Он и открыл, поклонился с достоинством. Из темного зева показалась голая нога в
красной туфельке, удлинилась. Шеи бодигардов вытянулись, как у жирафов. Нога продолжала
выдвигаться мучительно медленно, грациозно, исполняя загадочный и очень эротичный танец,
двусмысленный и вместе с тем очень откровенный.
Наконец из машины показалась вдова, прекрасная, аристократичная, молодая. Она была в
черном платье, плечи оставались обнаженными, демонстрируя безукоризненно чистую
молодую кожу.
Тучный господин с поклоном подал ей руку. |
