— Три, — сказала девушка.

— Да, — отозвался он. — А что?

— Смешной какой! Вы три папиросы выкурили.

Сосчитал. Действительно, три штуки, и все недокуренные.

— Кончается дождик, надо идти, — сказала девушка.

Пошли. Валентин шагал рядом, чувствуя, как непривычно часто колотится сердце. Ведь девушка в любой момент могла свернуть в переулок или сказать: «До свиданья!» Значит, он больше не увидит ее!

Когда они подошли к городскому саду, Валентин пробормотал, надеясь, что она не услышит:

— Идемте в кино.

Но она услышала и ответила:

— Холодно.

От неопределенности ответа, в котором были и согласие, и отказ, Валентин растерялся и сказал, отвернувшись в сторону:

— В кино тепло. Девушка промолчала.

Она смотрела обрывок старой афиши и не повернулась, когда Валентин направился к кассе. С билетами в руках он подошел к девушке.

— Вот, — упавшим голосом произнес он.

Девушка почему-то вздохнула.

— Идемте, — совсем тихо позвал Валентин, и она кивнула. Он пошел за ней, осторожно ступающей стройными ногами по размытой земле.

До начала сеанса оставался час. Валентин сбегал в буфет и вернулся с двумя черствыми пирожными.

— Ой! — обрадовалась девушка. — Я очень есть хочу.

Раньше красивые девушки казались Валентину либо капризными и чопорными, либо развязными, а эта непринужденно, с удовольствием кусала пирожное, держа ладонь лодочкой; не отказалась от второго, потом сказала:

— Ну вот, теперь я пить захотела.

Фильм был заграничный, с запутанным сюжетом, с выстрелами и пятиминутными поцелуями; читать бесконечные надписи было утомительно, и Валентин больше смотрел на девушку, чем на экран. Поворачивая к ней голову, он видел в темноте блестевшие глаза. Раздался выстрел, девушка вздрогнула, и Валентин замер, почувствовав, как к нему на мгновение прикоснулось теплое девичье плечо. До конца сеанса он просидел не пошевелившись, но больше выстрелов не было.

Когда вышли из кинотеатра, уже стемнело. Тускло горели электрические огни в матовых абажурах. Холодный ветер шелестел мокрыми листьями тополей. Оркестр на танцплощадке старательно играл краковяк. В освещенных окнах киосков с прохладительными напитками скучали продавщицы. В темной аллее кто-то бренчал на гитаре. Влюбленные пары с тоской поглядывали на мокрые скамейки. Смеялись, громко и озорно, девушки, взлетая на качелях в темное небо. В стрелковом тире подвыпивший мужчина в мокрой белой косоворотке, закрыв оба глаза, целился в жестяного зайца.

— Вы что, провожаете? — полюбопытствовала девушка.

— Да, вроде, а что?

— Ничего, просто так спросила. Смешно получается.

— Почему? — насторожился Валентин.

— Вы бы хоть спросили, как меня зовут. — Неудобно…

— Так я и поверила. В кино приглашать удобно, а…

— Нет, правда, честное слово! — Валентин непроизвольно прижал руки к груди. — Я сам не понимаю, как все получилось. Не верится даже. Я первый раз…

С ее лица исчезло озорное выражение. Она посмотрела на Валентина внимательно и серьезно. Чтобы избавиться от неловкости, он спросил:

— Вы где живете?

Она удивилась перемене тона и ответила:

— Вот здесь. До свиданья. Спасибо.

— Как вас зовут?

Если бы он спросил из простого любопытства, она бы, конечно, назвала себя, но что-то в нем ей понравилось, и она проговорила лукаво и весело:

— Приходите в среду в спортзал «Динамо», узнаете! — и захлопнула дверь.