Решение было инстинктивным. Но уже давным-давно он понял — инстинктам надо верить, игнорировать предчувствия бывает крайне опасно.

— К мужу? — Дженни явно была озадачена.

— Да, посмотрим, чем он занимается. Может, он тоже ищет жену. Пол знает ее лучше нас и, вполне вероятно, найдет первым. И тогда я хочу оказаться поблизости. — Рич устало потер лицо ладонью. — Да, еще врач Марлин. Пусть кто-нибудь разузнает, кто он такой и как давно она у него была.

— Тебя интересует что-нибудь определенное? Синяки, подбитый глаз, сломанные кости?

Рич машинально покачал головой.

— Пол, конечно, та еще задница, но я никогда не замечал в нем склонности к насилию. — Он вздохнул. — Черт побери, я не знаю, Дженни. Может быть, Макбрайт свихнулся, и у Марлин была достаточно веская причина для побега. Грейс определенно видит во мне врага, и я чувствую, что она с удовольствием отправила бы меня в Чикаго малой скоростью.

— Вот видишь, — самодовольно заявила Дженни, и было слышно, как она захлопнула блокнот, — я же говорила, что ты боишься ее!

К двум часам ночи Рич поставил крест на сне. Полная луна освещала его подушку так же ярко, как лампа на полицейском допросе. А тут еще желудок начал раздраженно ворчать, протестуя против порядков в этом доме, когда гостей оставляют без ужина.

Натянув пижамные брюки и майку, он спустился по лестнице, мечтая о хорошем сандвиче. Босые ноги беззвучно ступали по ковру. Рич не осмелился надеть что-нибудь на ноги: вот уже два часа в доме не раздавалось ни звука, не считая, конечно, голоса его раздраженного желудка.

Но, одолев один пролет, Слейд заметил свет, вырывавшийся из-под двери маленького кабинета, расположенного в дальнем конце дома. Итак, он не прав! В доме не спал еще кто-то.

Серебристо-голубоватый свет явно исходил от телевизора, по которому шел черно-белый фильм. А это могло означать только одно: Грейс, милая, глупенькая Грейс, способна смотреть одну и ту же мелодраму сто раз подряд и каждый раз плакать при этом. Грейс, которая тоже не могла уснуть в эту ночь.

Не медля, чтобы не дать себе времени передумать, Рич двинулся в направлении кабинета. Разумеется, она оказалась там — с распущенными по плечам, отливавшими серебром в тусклом телевизионном свете волосами.

Судя по бледному лицу, она или уже смыла косметику, или же то же самое проделали слезы. Рядом с девушкой на диване лежала пачка бумажных салфеток, а на полу вокруг было разбросано множество белых комочков. Да, фильм, видимо, был душераздирающий, подумал Рич с внезапной симпатией. Какое же у нее мягкое сердце!

Грейс, без сомнения, не ожидала кого-либо здесь увидеть. Она сидела, скрестив ноги на краешке дивана, полы весьма скромного пеньюара свисали по обеим сторонам бедер, на коленях стояла чашка с воздушной кукурузой.

Он молча наблюдал за тем, как Грейс отпила что-то из стакана. Напиток был явно крепким: она с трудом проглотила, сморщилась и негромко закашлялась, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Хороший фильм?

Грейс подскочила, чуть не опрокинув чашку с воздушной кукурузой, и прижала стакан к груди, как будто пытаясь спрятать его.

— Да, — ответила она сдавленным голосом и, прокашлявшись, продолжила: — «Унесенные ветром».

Рич взглянул на экран.